Аня долго смотрела на него, точно он открылся с неизвестной стороны, а потом заключила:
– Ты трус, Димка, ты обычный трус.
И стала собирать вещи, а он не остановил.
Сначала думал, что она вернется. Поживет без него, поскучает и примчится. Однако ни через неделю, ни через две Аня не объявилась. Да и не в ее характере – бегать за ним. А вот самому Хирургу стало неожиданно неуютно, словно в одежде не своего размера: отвык быть один. И даже не в этом было дело, а в Ане – сроднился он с ней, пророс корнями и теперь тосковал. Несколько раз во сне привычно пытался обнять и просыпался, не обнаружив. Не хватало ее разбросанных вещей, запаха кофе по утрам, книг фэнтези, которые она обожала. Ани не хватало! А ведь Дима считал, что любовь завяла, как астры, которых давно не дарил ей. Хотя раньше всю осень таскал стрельчатые цветы. Все-таки привычка заслоняет главное, застилает глаза. И иногда надо отказаться от обыкновенного, чтобы понять, что по-настоящему дорого. Он все набирался смелости, чтобы приехать к ней – она жила у сестры, и объясниться. Но зав. отделением ушел в отпуск, дежурств прибавилось, и сил хватало лишь добраться до дома. А иногда Хирург оставался ночевать в больнице.
После одного особо трудного дежурства в глазах потемнело.
«Не хватало еще самому коньки отбросить», – Хирург успел схватиться за край стола и не упасть.
– Вам плохо, Дмитрий Иванович? – подоспела Ирочка.
Она была совсем молодой, на тринадцать лет младше него. Высокая, под стать Хирургу, видная во всех смыслах девушка. Жгучая брюнетка с длинными, до пояса, волосами, она давно неровно дышала к Хирургу, но тот не собирался усложнять свою жизнь – аппетиты у Ирочки будь здоров. С такой из кожи выпрыгнешь, зарабатывая на шубы, бриллианты и поездки за границу. А у него с инстинктом самосохранения пока все в порядке. От Ирочки надо держаться подальше.
– Давайте, я вам коньяку налью, чтобы отлегло, – предложила Ирочка.
Она шустро подскочила к шкафчику, достала небольшую бутылку с янтарной жидкостью и плеснула в чашку. Хирург залпом осушил ее. По телу разлилось тепло, сердце отпустило.
Ирочка томно села рядом и добавила:
– Не бережете вы себя, Дмитрий Иванович.
И подлила еще коньяку. Хирург понимал, к чему этот разговор и вздрагивание ресниц, но неожиданно решил – почему бы и нет? Он одинок, Ирочка тоже. Ни к чему не обязывающая интрижка жизнь не испортит. Он выпил еще и еще, а потом Ирочка предложила тост на брудершафт. Хирурга охватила безмятежность, когда океан по колено, когда горы одним прыжком можно преодолеть.
«Была – не была», – мелькнуло в голове, и он неловко приобнял Ирочку.
Она впилась в него губами, будто только и ждала подходящего случая, и тесно прижалась. В голове зашумело, Хирург ощутил нарастающее волнение, и в этот момент со скрипом отворилась дверь ординаторской – на пороге возникла Аня. Увидела его с Ирочкой, тут же развернулась и выбежала прочь. Он пытался догнать, но Ирочка удавкой повисла на шее. Он стряхнул ее, но было уже поздно.
Хирург звонил в дверь Аниной сестры, но ему не открыли, телефон молчал. Он долго кружил вокруг дома, заглядывая в окна, затем побрел к себе, ежась под холодным мартовским ветром. Долго сидел на диване, уставившись в одну точку. Зачем она приходила? Аня – гордая девушка, значит, что-то случилось. С ней? С ее сестрой или племянницей? С кем-то еще? Он набрал номер еще раз. Безрезультатно. Видимо, Аня занесла его в черный список. Он с силой провел рукой по лицу, стирая усталость. Хотелось напиться, вдрызг, чтобы не думать, не ждать, не мучиться. Хирург открыл бар и достал водку. Открутил крышку и отпил прямо из горла. Закашлялся – водка не пошла. Сбегал на кухню, нарезал колбасу и черный хлеб.
«Хлеб, кстати, кончается», – отметил он.
Налил в кружку воды из-под крана, притащил в комнату табуретку, куда водрузил снедь, и продолжил.
Хирург забылся тяжелым сном далеко за полночь. Но и потом просыпался с ощущением, что его крутит. Что руки и ноги его раскинулись в стороны, как у человека, распятого на кресте, а самого его вращают с бешеной скоростью. Хирург садился на диван и крепко держался за спинку, помогало ненадолго. Тогда он поднялся и побрел в ванную. Открыл кран и жадно прижался к нему
