Подбитый корабль распадался на части, внутренние взрывы ускоряли его разрушение, отдельные куски превращались в пыль под непрекращающимся огнём морпехов. Но среди обломков показались какие-то чёрные точки, веером разлетевшиеся во все стороны.
Они были похожи на блох, скачущих во все стороны с охваченной пламенем собаки.
– Ксеноморфы, – сказал Бассетт. – Не дайте им подлететь близко к станции!
Заградительный огонь усилился, орудия пытались смести сотни –
Бассетт понимал, что как только они доберутся до корпуса и проникнут на склад, то их уже ничто не остановит. Центр управления можно изолировать, взорвав все туннели и мосты – это он часто и с удовлетворением повторял Маршаллу во время их бесед. Другие же корпуса станции «Харон» связаны между собой регулярными туннелями, лифтами и элементами конструкции со швартовочными рукавами. Взрывозащитные двери можно заблокировать, коридоры перекрыть. Но никакие меры не станут серьёзной помехой на пути злобных ксеноморфов.
Даже если полностью уничтожить первый корабль, они никуда не исчезнут. А ведь есть ещё и второй.
– Эффективность наносети снижена до тридцати семи процентов.
– Сократить её объём, – приказал Бассетт.
Лучше уменьшить радиус действия, но увеличить энергию оставшихся нитей. К тому же так можно уничтожить ещё больше ксеноморфов, прежде чем они доберутся до основной конструкции.
Подошедший ближе второй корабль принялся вести обстрел из тяжёлых плазменных орудий, целясь прямо в самый центр «Харона». Активировались средства обороны станции. Лазерные лучи отражали и отклоняли в сторону плазменные заряды, а пропущенные удары перехватывали беспилотные дроны. Вокруг станции кружило более сотни дронов и ещё около сотни устремились дальше, навстречу врагу, пытаясь обнаружить его слабые места. Большинство вышло из строя, столкнувшись со щитами или автоматическим защитным полем корабля Ярости, но некоторым удалось проникнуть к самому корпусу, но, ударяясь о него, они исчезали в пламенной вспышке, не причиняя никакого вреда.
– Первый ксеноморф достиг станции.
Бассетт это и сам видел. Чудовище опустилось на складской корпус и поползло по его поверхности. Пронесшийся мимо беспилотник снёс его лазерным лучом. Но на этом вражеская активность ксеноморфа не закончилась. Его труп взорвался изнутри, и на многослойную обшивку станции выплеснулась молекулярная кислота, разъедая ее.
Бассетт проверил прочность обшивки. Она составляла девяносто семь процентов от максимальной, но генерал сделал пометку, чтобы данные об этом показателе постоянно обновлялись.
На поверхность складского комплекса, протянувшегося на четверть мили, приземлялись ксеноморфы. Находящаяся неподалёку орудийная башня бытового отсека открыла по ним огонь, сбивая самих чудищ, но не повреждая обшивку. Некоторые из выстрелов попадали прямо в цель, отбрасывая нападавших в космос. Другие только ранили ксеноморфов, и те немедленно саморазрушились.
«Прочность обшивки – девяносто один процент».
Второй корабль принялся кружить вокруг станции, ни на секунду не прекращая обстрел. Его преследовали «Кин», два эсминца поменьше и истребители с беспилотниками. Орбита его составляла чуть более трёх миль в диаметре, но он делал полный оборот вокруг станции каждые четыре секунды.
– Беспилотники заканчиваются. Эффективность наносети – семнадцать процентов.
Бассетт и так всё это знал. Как знал и то, что до складского комплекса добралось ещё больше ксеноморфов. Некоторые облепили воздушные шлюзы и обзорные площадки, другие взрывались от полученных ран, и их останки разрушали и без того повреждённую оболочку корпуса.
«Прочность обшивки – восемьдесят два процента».
– Сколько человек остаётся на складах? – спросил Бассетт.
Эта информация была ему недоступна, потому что компьютер боевого костюма пометил её как неважную.
– Семьдесят восемь, – ответил кто-то. – Более двух сотен эвакуированы в центральный отсек.
«Семьдесят восемь», – подумал генерал.
На его совести было гораздо больше смертей. Ну что ж, теперь тяжкий груз на душе станет немногим больше.
