– Я не искатель приключений, а обычный администратор, – сварливо ответил Нивс. – А брить намного проще электробритвой!
– Электро… бритвой? – изумленно переспросил Марло. – Это как же?
Нивс в ответ лишь возвел очи горе и продолжил бритье, Сан и Брукс заговорили еще тише, и Уивер – хочешь-не хочешь – оставалось лишь вернуться к штативу, настройкам камеры и задуманному кадру.
Появления Конрада она не замечала, пока он не остановился рядом.
– Самые прекрасные места всегда опаснее всего, – сказал он, и Уивер кивнула, вспоминая недавнюю встречу с Конгом.
– Хочу снять на длинной выдержке, – пояснила она. – Вот только фонарик сломался…
Конрад щелкнул крышкой зажигалки. Уивер вздрогнула и взглянула на зажигалку, опущенную в ее ладонь. Металлический корпус украшала эмблема Королевских ВВС Великобритании.
– Спасибо. А почему Королевские ВВС?
– Это ваши репортерские штучки?
– Просто интересно, – улыбнулась Уивер.
– Отцовская, – объяснил Конрад. – Он бросил ее мне из окна вагона, уезжая бить нацистов.
– Он вернулся с войны? – спросила Уивер, но увидев, как изменилось его лицо, поняла все без слов. – Ох… простите.
Конрад взглянул на Марло. Тот все еще подвергался парикмахерским процедурам и без умолку болтал, поглощая уйму новой информации о старом мире, который покинул так давно.
– Марло очень напоминает мне его. Наверное, из-за формы. Отец был сбит где-то под Гамбургом. Пропал без вести. Я всю жизнь верил, что еще увижу его. Для меня он был мифическим героем, вроде Джона Уэйна[47] – высокий, плечистый, форма безукоризненна, ботинки сияют…
– Ваш отец не вернулся с той войны, и потому вы спасали сбитых пилотов на этой?
– Значит, вы не только фоторепортер, но и психоаналитик?
– Нет. Просто говорю то, что вижу в видоискатель.
– Наверное, главная подлость войны в том, что на самом деле с нее не возвращается никто, – задумчиво сказал Конрад.
– Так стоит ли все это тех денег, что вам заплатили? – спросила Уивер. Конрад нахмурился, в его взгляде мелькнуло разочарование. Впрочем, он понимал: эта женщина знает, что дело не в деньгах. – Да, я совсем забыла о скромности ваших доходов.
– А вы чувствуете настоящую жизнь, только оказавшись на волосок от смерти? – в свою очередь спросил он.
– Вы еще скажите, что хотите остаться здесь навсегда, – фыркнула Уивер. От этих слов на миг сделалось стыдно, словно она невзначай раскрыла собственную тайну. Хотелось бы ей самой остаться здесь? Вряд ли. Однако этот остров был точно наркотик – познавая его, она никак не могла остановиться.
– Нет, – ответил Конрад. – Совсем не хочу. Этот остров принадлежит Конгу.
– Верно, – согласилась Уивер, вспомнив, как стояла в тени исполина. – Нам здесь не место. Мы не имеем никакого права быть здесь.
– Значит, вся надежда на катер Марло, – подытожил Конрад.
Отвернувшись к камере, Уивер приготовилась снимать.
От усталости Ранда валился с ног. Затеянный Паккардом марш-бросок по полным опасностей, каждую секунду грозившим гибелью джунглям, оказался чертовски трудным, а ведь Ранда был куда слабее его солдат. Прежде он нередко подумывал избавиться от лишнего веса и поднабраться сил, и теперь очень жалел, что дальше благих намерений дело не пошло. Все мышцы болели, одежда насквозь промокла от пота, мозоли, синяки и царапины горели огнем. Он стоял, устало привалившись спиной к дереву, и думал, сможет ли сделать еще хоть шаг.
Присев над небольшим костерком, Паккард готовился разогревать консервы из полевых рационов. Он с самого начала объявил, что привал будет кратким. Всего лишь остановка для дозаправки…
– Что вы творите? – выдохнул Ранда. – Весь этот марш-бросок к сбитому вертолету… это же чистая блажь.
Паккард молча взглянул на него и вновь устремил взгляд в огонь.
– Спасти товарища – это понятно, но все остальное… Зачем? По-моему, добром это все не кончится.
Больше всего на свете Ранде хотелось вернуться к собственным задачам – собрать свидетельства очевидцев и прочие сведения о гигантской горилле и прочих невероятных обитателях острова и вовремя вернуться в точку эвакуации. Это было важнее всего. Успеть убраться с этого острова и поведать о своих находках миру…
