– Я сейчас на все согласен, – буркнул Алондо.
– Мы все отрепетируем, как пиесу, – сказала Сабета. – Как стемнеет, переоденем Булидаци в парадный камзол, подожжем конюшню. Как только пламя разгорится, все актеры за констеблями побегут, на помощь звать, пожар тушить. Только надо как можно больше суетиться и волноваться.
– Ну это легче легкого! – воскликнула Шанталь.
В дверь обеденного зала заглянула госпожа Глориано, вытирая жирные руки о передник.
– Мясо готово, – весело объявила она. – И рис с абрикосами и… А что это вы на меня уставились?
– Тетушка, заходи, – попросила Дженора. – Только дверь прикрой поплотнее. Тут дело такое…
– Ох уж мне эти каморрцы! – ворчала госпожа Глориано, помогая нести обернутое в саван тело в конюшню. – Ишь, какие нежности удумали. Будто мне в первый раз от трупа избавляться приходится.
– Так кто же знал… – буркнул Локк.
– Послушай, сынок, я – хозяйка постоялого двора в бедняцком квартале. Мне мой покой дорог. Ну, бывает, что какой-нибудь гость поутру не проснется, а мне неприятности ни к чему. Вот тело потом из залива и вылавливают.
Разумеется, поначалу госпожа Глориано кипела от возмущения, но, узнав, что барон расстался с жизнью из-за попытки изнасиловать Дженору, смирилась с потерей конюшни.
Один конец тяжеленного свертка взвалили на плечи Кало и Галдо, а Локк и госпожа Глориано взялись за другой, и все вместе оттащили тело барона на груду сена. Хозяйка постоялого двора встряхнула алхимический фонарь, озаривший конюшню тусклым светом. Телегу и лошадей Жан вывел во двор, подальше от конюшни.
– Фу, ну и вонища! – закашлялся Галдо, сдергивая саван с тела. – Алхимическая присыпка и трупная гниль, бр-р-р!
– О, какой красавчик! – сказал Кало. – Распух и закоченел весь. Веселая нас ждет работенка.
Благородные Канальи втроем не без труда переодели застывшее тело, натянули на барона сапоги, нацепили украшения и ножны с кинжалом.
– Эх, жаль, такой клинок пропадает! – вздохнул Галдо.
– Будет гораздо хуже, если близнецы Санца из-за него в петлю попадут, – шепнул Кало. – Ох, у него пальцы распухли, перстень не налезает. Помогите мне, а?
Локк, чувствуя себя последним дураком, нацепил перстень на палец барону.
– Ну что, молодые люди, готово? – спросила госпожа Глориано. – А теперь, будьте так добры, окропите его горючим маслом с головы до ног, и я с удовольствием его подожгу.
Спустя несколько минут в черноту эспарской ночи взметнулись багровые языки пламени. Актеры бросились звать на помощь, а Благородные Канальи торопливо наполняли водой бадейки и ведра, создавая видимость борьбы с пожаром.
Баронесса Эзринтем, в сапогах, тонкой юбке и темном камзоле, с рапирой у пояса, расхаживала по одной из комнат постоялого двора госпожи Глориано.
– Гм, я собиралась провести ночь совсем иначе, – раздраженно сказала она.
Локк и Сабета, с головы до ног перемазанные копотью и сажей, взволнованно смотрели на нее. К полуночи постоялый двор оцепили констебли и графские гвардейцы, актеров труппы Монкрейна-Булидаци заперли в таверне, под охраной. Когда выяснилось, чьи обугленные останки нашли в конюшне, начальник стражи вызвал баронессу Эзринтем.
На лице Сабеты застыло ошеломленное, горестное выражение.
– А это… это точно он? – пролепетала она. – Тело…
– От тела остались одни головешки, – холодно произнесла баронесса. – Его опознали по перстню и по кинжалу. Наверняка для вас это огромное потрясение, но никаких сомнений у нас нет: это Дженнаро Булидаци. Как ни прискорбно это признавать… – Она устало потерла глаза.
– Позвольте мне присоединиться к поискам мерзавца Монкрейна, – предложил Локк, решив, что воинственная решимость прекрасно оттенит притворные страдания Сабеты. – Я соберу своих людей, и если мы его отыщем, то…
– Во-первых, вы не в Каморре, а во-вторых, вы здесь инкогнито, – отрезала баронесса. – Вы не имеете права прикасаться к оружию, а тем более вершить суд. Ничего подобного я вам не позволю, поскольку не намерена объяснять, кто вы такой и что здесь делаете.
– Простите, баронесса Эзринтем, – сокрушенно сказал Локк. – Я всего лишь хотел помочь…
– Вы мне поможете, если в точности исполните мои распоряжения, – вздохнула она. – Джасмер Монкрейн убил эспарского вельможу и ответит за это по эспарским законам. О боги, скандал и через десять лет не уляжется… – Она посмотрела на Локка с
