окажется бессилен, тогда больше никто вам не поможет. Не в Москву же вас отправлять, в Сербского, в самом деле.
Подняв трубку телефона внутренней связи, Митрофанов вызвал криминалиста. Через несколько минут в кабинете появился сутулый человек неопределённого возраста, в очках с роговой оправой.
– Пётр Сергеевич, будь другом, сделай, пожалуйста, фото человека, надо будет разослать по всем районным РОВД как Пензы, так и области, пусть у себя на стендах развесят. И по другим регионам тоже отправим. А то, вишь, товарищ память потерял, не помнит, кто он и откуда, может, таким способом кто-то его и опознает. И это… пальчики откатай заодно. Такая уж процедура, гражданин Губернский, ничего не попишешь. Мало ли, вдруг за вами всё-таки что-то числится… Да-да, есть соответствующая инструкция, которой предписывается проводить дактилоскопию, фотографирование и проверять по всесоюзной картотеке судимых. Процесс может занять до полугода. На этот период мы вам выдадим справку с вашей фотографией, будет пока вместо паспорта. Если ваша биография чиста или концов вообще не найдут, то тогда получите и паспорт, и трудовую книжку. Вы же ведь пока так и будете в овощном на разгрузке трудиться? Ну вот, а то, поймите сами, в Советском Союзе безработных нет. В общем, Сергеич, как всё сделаешь, верни человека обратно, мне ещё нужно ему в повестке расписаться, а то не выпустят.
Процесс фотографирования в фас и профиль не затянулся. После того как молчаливый криминалист проводил меня обратно в кабинет начальника РОВД, подполковник снова было предложил закурить, но тут же шлёпнул себя ладонью по лбу, вспомнив, что я не курю.
– Так вот, насчёт Томского… Я ему уже позвонил, он крайне заинтересовался вашим случаем и завтра утром ждёт вас у себя. Вот адресочек, подходите к девяти утра. Да, Лев Моисеевич просил ещё и рукописи ваши дать ему почитать. Вот, держите, заодно и передадите из первых, как говорится, рук.
– А я на неделе ещё роман написал, – замечаю как бы между делом, вспомнив «Марсианина».
– Ещё?! Ну вы прямо стахановец! Отлично, его тоже захватите. О результатах обследования Томский мне отзвонится, и возьмите вот на всякий случай номер телефона моей приёмной. Попрошу, чтобы вас сразу со мной соединяли. И завтра подойдите в районе обеда, мы вам справочку выдадим, удостоверяющую вашу личность.
Заместитель главного врача областной психиатрической больницы им. Евграфова Лев Моисеевич Томский в последнее время страдал от своей нереализованности. Уже шестой десяток пошёл, а великих открытий в области психиатрии в его биографии так и не случилось. Не считать же докторскую прорывом в медицине, ведь, по большому счёту, он просто объединил в своей диссертации достижения советских психиатров, использовавших в лечении больных нейролептические препараты.
Но раздавшийся вчера звонок от бывшего одноклассника подполковника Митрофанова заставил Льва Моисеевича воспрять духом. Пациентов с потерей памяти в его медицинской карьере ещё не встречалось. А вдруг это шанс, подаренный ему судьбой, что- то перевернуть в мире психиатрии?
Томскому как-то попалась на глаза научная статья из специализированного немецкого журнала, где рассказывалось о самых ярких случаях потери памяти у людей. Особенно профессора потрясла история Анселя Борна. Герой статьи до 31 года оставался воинствующим атеистом. 28 октября 1857 года он и вовсе заявил, что лучше ослепнет, оглохнет и онемеет, чем поверит в существование Бога. На следующее же утро он почти оглох, онемел и ослеп. Ансель уверовал, пошёл в церковь, покаялся, и с ним случилось чудо: чувства вернулись, и он стал проповедником.
Через 30 лет, 17 января 1887 года, Ансель Борн снова удивил. Он снял со своего счёта все накопления и поехал в городок Норристаун, где открыл магазинчик с фруктами и сладостями под именем Альберта Брауна. Два месяца он успешно развивал свой бизнес, но 15 марта проснулся и понял, что «не тот это город, и полночь не та». Борна вдруг стало удивлять, что окружающие настойчиво называют его Альбертом. Он был уверен, что на дворе 17 января, а то, как он открыл дело и как оказался в Норристауне, совсем не помнил. В итоге Ансель Борн вновь стал собой. Этот случай стал первым зарегистрированным случаем диссоциативной формы амнезии. Интересно, что в состоянии гипноза в Борне проявлялась личность Альберта Брауна, которая исчезла только после продолжительного лечения.
А что, если случай и с этим загадочным грузчиком-писателем из той же оперы? Неудивительно, что утренней встречи с пациентом Томский ожидал с особым нетерпением. Когда этот мужчина средних лет с рукописями под мышкой появился в его кабинете, профессор с трудом скрывал возбуждение, а во время повествования незнакомца то и дело потирал ладони.
– Ну-с, очень, очень любопытно, – констатировал Лев Моисеевич, когда рассказ Губернского подошёл к концу. – То есть вообще ничего не помните из прошлой жизни? Занятненько… А можно с вашими рукописями ознакомиться? И стихи принесли? Тоже давайте… Та-а-ак, недурственно. Неплохие, знаете ли, стихи. А с вашими прозаическими произведениями я на досуге ознакомлюсь, если вы не против.
