пустынно, только дворничиха мела асфальт в соседнем дворе, и до меня доносились звуки равномерно ширкающей метлы.
Я прищурился на солнце, от души потянулся и трусцой отправился к набережной Суры. Бежать было одно удовольствие, к тому же с реки тянуло свежим бризом. Заметил вдалеке старичка, также совершавшего пробежку, больше похожую на быстрый шаг. Молодец, дедуля, глядишь, протянет на этом свете ещё пяток лишних лет.
Я миновал недлинный мост с парой колонн по обоим концам, оказавшись на острове Пески. Добежал до пляжа, и тут у меня созрела мысль окунуться в прохладную утреннюю водичку. В 1975-м пляж на Песках выглядел не в пример презентабельнее самого себя в будущем. Если уж говорить честно, в 2015-м на этом месте будет заросший пустырь с консервными банками, бутылками и прочим мусором. Сейчас же здесь приличный песок и даже имелась пара кабинок для переодевания.
Плавок у меня не было, как-то не озаботились мы с Валей этим вопросом. Впрочем, в округе живых существ не наблюдалось, поэтому ничтоже сумняшеся я решил окунуться в семейных трусах однотонного тёмно-синего цвета.
Водичка с утра казалась и впрямь бодрящей и была даже прозрачной – зайдя по грудь, я ещё мог различить свои ступни на придонном песке. Кролем отмахал метров пятьдесят, затем не торопясь возвращался, лениво перебирая руками по-собачьи.
Пока бежал трусцой назад, практически полностью обсох. Валя была уже на ногах, хлопотала на кухне, а Ленка, одетая в ночнушку в горошек, ещё дрыхла, по-детски скомкав простыню между ног.
«Хороша девка», – невольно закралась мысль, которую я тут же попытался прогнать поганой метлой. Нечего на дочку своей без пяти минут жены заглядываться, это вообще-то инцестом попахивает, хоть мы и не кровные родственники. Потому я постарался сосредоточиться на упражнениях с гантелями, доведя себя до изнеможения. Только после этого почувствовал, что напряжение внизу живота наконец спало. Блин, хоть бы Ленка уехала, что ли, поскорее, а то как-то не по себе. Сколько ей ещё осталось? Два дня? Ну ничего, как-нибудь вытерпим.
Днём в овощном появился Костя в неизменных тёмных очках. Принёс 140 рублей за проданные пакеты и забрал новую партию. На этот раз я отдал ему восемь пакетов, всё, что успел состряпать к сегодняшнему дню. До выходных планировал сварганить ещё двенадцать, учитывая количество оставшихся мешков, которые мне продала Тамара.
Стараясь ничем не демонстрировать обуревавшую меня гордость, вручил Валентине деньги.
– Добытчик ты наш, – улыбнулась она, пряча купюры в кошелёк. – Кстати, куда ты убегал полчаса назад? По нужде? А то из Москвы звонили, я только сейчас вспомнила.
– Из Москвы? По какому поводу? – внутренне ликуя, поинтересовался я.
– Из журнала «Юность», они твою книгу напечатали. Первую часть вроде бы. И выслали тебе несколько… как их… авторских экземпляров. В общем, скоро придёт извещение с почты. Сказали, что насчёт гонорара хотят с тобой лично пообщаться. Оставили номер, нужно будет спросить какую-то Елизавету Васильевну.
Я не стал откладывать финансовый вопрос в долгий ящик и тут же набрал номер редакции. Мило пообщались с этой самой Елизаветой Васильевной, выяснили, как мне удобнее получить почти что честно заработанный гонорар: подъехать в Москву самому или почтовым переводом.
– А много начислили, если не секрет? – не смог я удержаться от шкурного вопроса.
– Одну секунду… Так, Губернский… Ага, вот: чистыми одна тысяча двести шестьдесят рублей.
– Ого, недурно так за повесть получилось!
– Это вообще-то только за первую часть. После публикации второй части получите столько же.
Ничего себе! Ха, а неплохо жилось в советское время писателям. И ведь сколько из них потом кляли советскую власть, мол, перекрывали кислород своей цензурой. Не знаю, как насчёт цензуры, а то, что многие из них обзаводились квартирами и машинами, да ещё дети и внуки на заработанное ими безбедно жили, – это факт. Глядишь, ещё и мне повезёт протиснуться в эту кормушку.
Но, как пояснила Елизавета Васильевна, деньги будут после 8 июля. Я ещё не знал, когда окажусь в столице, поэтому выбрал перевод, о чём и уведомил собеседницу. На прощание пообещал: как только ещё что-то напишу, сразу же привезу в редакцию «Юности».
«Пожалуй, пора браться за перепечатывание очередного опуса», – подумал я, положив трубку.
Кажется, в моём «ридере» среди прочего был закачан роман Умберто Эко «Имя розы», который я оставил после читки для коллекции. Этакий средневековый детектив, в своё время ставший литературной сенсацией. Нужно глянуть, в каком году книга издана. Если в 1975-м и в пару ближайших лет роман ещё не написан, то я вполне могу его перепечатать и выдать за своё творение.
Ну а моя «Крепость на Суре» никуда не денется. Первая глава уже написана, а вот дальше не мешало бы воспользоваться вспомогательной исторической литературой. Кстати, мне удалось найти координаты Александра Тюстина, и я намеревался навестить
