- Для каждой истории есть правильное время. Когда оно придет, ты расскажешь им, как это было. И они поймут, потому что тогда они будут знать, какой хороший, добрый и смелый человек их отец, и всегда таким был, даже когда ему приходилось притворяться другим, - он не выглядел убежденным, и я добавила. – И ты начал исправлять то, что сделал. Ты же вернул из порабощения четверых? Ты можешь так сделать и с другими, правда? И ты можешь творить добро как целитель разума, если вернешься к этому.
- Я смотрю на себя, но вижу не целителя разума. И не доброго, смелого человека, о котором ты говоришь. Я вижу убийцу. Сокрушителя. Лжеца.
- Ты был шпионом. Ты хорошо играл свою роль. Все кончилось, и ты можешь снова быть собой. Тебе на это нужно время, может, много времени, но сейчас уже показатель, что ты раскаиваешься. И, Флинт…
- Не плачь, Нерин. Прошу.
- Не наказывай меня за то, как ты видишь свои ошибки. Больше всего на свете я хочу быть с тобой. Я мечтала об этом с того дня, о котором ты говорил, с того дня, как ты назвал меня своим сердцем и удивил поцелуем. Если не хочешь, обручения не будет. Но не отталкивай меня. Я знаю, что ты меня любишь. Я люблю тебя всем сердцем. Дай себе время.
Он обвил меня руками, притягивая к себе. Он шептал что-то в мои волосы. Наверное, извинялся.
- Нам нужен сон, - сказала я. – На рассвете все будет яснее.
И мы спали, обнявшись, как в прошлый раз, даже скромнее, потому что так устали, что уснули, едва легли на кровать. Мы проснулись до рассвета, и пока розовый свет пробирался в окна домика, мы касались, целовали друг друга и сливались с нежностью и сдержанностью, со страстью, с неотвратимостью, что смывала все его сомнения, хотя бы сейчас. А потом мы лежали, держась за руки, а день становился ярче, птицы радостно запели за окнами. И когда мы решили, что время настало, мы встали и оделись, пошли туда, где селки встречал меня каждый день, чтобы сопроводить в пещеру для обучения.
И он был там, крупное существо в облике мужчины с головой морского котика, одежда его была замысловато сплетена из водорослей, он приветственно улыбнулся. Мы пошли за ним по тропе на утесе в пещеру, и там была Карга с обручем из водорослей на серебряных волосах, а еще старик с сияющими голубыми глазами на самом мудром и спокойном лице из всех, что я видела.
- Оссан, - выдохнул Флинт. Старик протянул руки, и Флинт подошел к нему. Оссан, его наставник в исцелении разумом, которого ему приказывали убить во имя короля, Оссан, которого он спас большой ценой для себя. Эта встреча поможет ему исцелиться.
Оссан и Он были свидетелями, и Карга исполнила ритуал обручения, связав нас землей и огнем, водой и ветром до смерти и дальше. Она желала нам счастья в любви, радости, что принесут дети, удовлетворения работой и света вдохновения. Когда все кончилось, мы попрощались – Оссан собирался зайти к нам в домик позже – и пошли по тропе на утесе. Солнце поднималось все выше, море сверкало в его лучах. Там плавали и выныривали существа в загадочном танце. Над нами летали чайки, хрипло крича. Ближе люди стирали, пасли гусей, собирали травы на огородах. Со временем весь Олбан вернется к этому. Впереди ждала долгая работа по исцелению не только для лидеров, но и обычных людей. Это будет не просто, это случится не сразу. Я не сомневалась, что мы сыграем в этом роль. Но не сегодня. Не сейчас.
Мы стояли на пороге.
- У меня кое-что есть для тебя, - сказала я и вытащила из кармана его флакон сна на ленте. – Будешь его носить?
Он склонился, чтобы я смогла надеть ленту ему на шею.
- Я буду каждый раз доказывать, что достоин носить его, - сказал он.
- И ты сможешь, - сказала я, коснулась губами его щеки и прильнула к его телу. После этого утра все ощущалось иначе. – Верь, - мы были мужем и женой, сияло солнце, и, несмотря ни на что, я чувствовала надежду.
Флинт оставил сапоги на крыльце, я сняла шаль. Он открыл дверь, и мы вошли. Мы были дома.
