– Ты выяснил, что пиратам от меня надо? – осведомилась я, решив даром времени не терять.
– Не больше твоего. – Некроманту не удалось скрыть раздражения. – Даже на оригинал завещания не дали взглянуть. Бездна! Порой мне кажется, Шрам, что ты позволяешь водить себя за нос всем своим собутыльникам!
Редко Шеллак позволял себе так срываться на мне, но если уж он это делал, а еще всуе упоминал бездну, то дело было совсем плохо. Да, пару лет назад я купилась на обещания одного псевдомага, зашедшего в «Пиратское раздолье» и выпившего со мной кружечку отменного эля. Мошенник заверил меня, будто есть у него такой амулет, который позволит мне энергию хранить долго, как в погребе вино, то есть, чем дольше держишь, тем мощнее потом выходит заклинание. За побрякушку поганец потребовал два десятка золотых – все сбережения, которые у меня были к тому времени, а получив деньги, смылся; я же осталась с премерзопакостнейшей чесоткой. Оказалось, в камешке прятался дух чесоточного клеща. Работал ли амулет по назначению на самом деле, я так и не узнала – с громкой руганью Шел отнес «гадость» на городскую свалку, не позволив испытать в деле. С некромантом я потом две недели не разговаривала.
Но история с магом была сто лет назад! Откуда ж мне знать, обманывают меня или нет.
– Начнем с того, Шел, что я тебя с собой насильно не тащила. Если тебе так не нравится мой гениальный план – можешь катиться обратно на остров! – Я тоже весьма быстро воспламеняюсь, поэтому разозлить меня можно на раз-два, если иметь в запасе парочку ударов ниже пояса, вроде тех, которые всегда припасает у себя Шеллак.
– Чтобы тут тебя изнасиловали, а потом швырнули труп за борт? Нет, спасибо, дорогая подруга, я не для того тебя столько раз спасал.
Если бы Шел был минотавром, то я бы подумала, что сейчас он пойдет на меня в атаку: ноздри некроманта расширялись и сужались, глаза метали молнии, а то, как часто и глубоко он дышал, вообще наводило на мысль о том, что так я его еще не доводила. И эта мысль самую малость грела мне душу.
Я, надо наконец признать, баба не промах.
– Я тебе не куриное яйцо. Не надо со мной носиться! Между прочим, я некромантка не меньше твоего – постоять за себя всегда смогу.
– Ты – дура! – просто и понятно констатировал Шел и отвернулся, переводя дыхание.
Стычки между нами не редкость. Когда наставник еще был в адекватном состоянии, ему постоянно приходилось нас разнимать, чтобы мы не оторвали друг другу головы или, по крайней мере, не разнесли дом ко дну морскому. Кажется, один раз от моей неконтролируемой вспышки ярости на воздух взлетел сарай вместе с находившимися там курицами и козлом. Ни козла, ни куриц с тех пор мы больше не видели.
Несколько минут мы гордо молчали, переваривая самостоятельно свое недовольство друг другом, а затем я вкрадчиво поинтересовалась:
– А принца куда дели? – Про мертвого спросила я не ради праздного любопытства – просто надо было как-то разрядить обстановку, вот Пер Четвертый и пришелся как нельзя кстати.
– Вместе с остальной командой дегустирует грог. – Шеллак повернулся ко мне лицом, сделав неумелую попытку усмехнуться. – Думаю, его высочество при дворе не шибко потчевали столь крепкими напитками, – боюсь, надо будет за ним присмотреть.
Я наплевательски махнула рукой:
– Он же мертвый, Шел. Что с ним будет? С мертвых все как с гуся вода.
– Не забывай, он может умереть уже окончательно без права на восстановление; а тебе, если не ошибаюсь, принц нужен хотя бы относительно живым в качестве вещественного доказательства твоей невиновности.
– В крайнем случае, у меня всегда есть запасной выход. – Я вздернула вверх руку с защелкнутым на запястье браслетом. – Смерть мне будет рада в любом случае.
– Нет, – мотнул головой Шеллак, – смерть как раз некромантов очень не любит, потому что мы забираем у бедняжки всю ее работу.
– Так что мы будем делать? – Я уже имела в виду не свое скорое свидание со смертью.
Мирный договор после ссор мы обычно не заключали – предпочитали сначала подуться некоторое время, а потом сделать вид, будто ничего и не было. На этот раз скорость примирения оказалась рекордной.
Некромант устало закрыл ладонями лицо, затем шлепнул себя по щекам и ответил:
– Спать, Шрам.
Как ни в чем не бывало, Шеллак стянул через шею рубашку, а затем принялся снимать с пояса ножи. Дома обычно эту процедуру он выполнял будучи с позором изгнанным за печку (даже не мной, а наставником, который считал, что нечего развращать
