— Ты перегрузил свою половину награбленного на борт чужого корабля? — удивился Орнольф. Он не верил своим ушам.
— Не чужого корабля. А на драккар Фасти, — возразил Гримарр. — Никому другому я не доверился бы, но Фасти… Он мой друг. И всего в трех милях от Вик-Ло на Фасти напал этот Лоркан, о котором я уже говорил. Он и его воины-ирландцы на своих смехотворных лодках. Мы догнали их, когда сражение уже подходило к концу. Вся команда Фасти погибла. Но награбленного в Ферне на борту не оказалось, а у ирландцев не было времени его перегрузить. Мы все обыскали — ничего нет. Нашли только ее. — Он указал своей бородой на девушку.
Остальные понимающе закивали, и Гримарр продолжил:
— Должно быть, Фасти где-то причалил и спрятал награбленное на берегу. Наверное, он подозревал, что Лоркан может на него напасть. Так и случилось. Скорее всего, он заметил, что ирландцы следили за ним с берега. Эта маленькая шлюшка, должно быть, видела, где он спрятал добро. Сама бы она под палубу не залезла. Наверняка туда ее отправил Фасти, я думаю, он поступил так для того, чтобы она рассказала нам, где лежат сокровища Ферны. На тот случай, если Фасти и его люди погибнут. Так и случилось.
Торгрим встретился взглядом с Орнольфом и понял, что старик думает о том же, что и сам Ночной Волк: «Фасти предал Гримарра, а этот глупец не замечает очевидного». Было ясно, что Гримарр никогда в подобное не поверит, но Торгриму было на это наплевать, если помогут отремонтировать его корабль, поэтому он сказал:
— Вот так история! Теперь Харальд узнает, насколько твои догадки близки к истине.
Харальд шагнул вперед к девушке, присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Девушка всмотрелась в лицо Харальда, Торгрим заметил в ее взгляде настороженность, но не только. Возможно, еще надежду? Харальд был не таким бородатым животным, как остальные. Кожа без шрамов, волосы цвета свежей соломы, едва наметившаяся бородка… Голубые глаза, открытый взгляд. В нем не было жесткости, как у Торгрима, жесткости, которая приходит с годами, с суровыми испытаниями и пережитым горем.
Харальд заговорил с ней мягким голосом, и хотя сам Торгрим знал по-ирландски всего пару слов, он догадался, что Харальд спросил, как ее зовут. Он услышал, как сын сказал «Харальд», и понял, что тот и сам представился.
Этого Гримарру же вынести не мог. Он схватил Харальда за плечо, рывком поставил на ноги и прорычал:
— Ты же не замуж ее зовешь! Заставь эту ирландскую сучку говорить! Пусть скажет тебе, где Фасти спрятал награбленное. И предупреди: если обманет — я ее убью.
Торгрим шагнул туда, где стоял Гримарр, схватившись за рукоять своего меча, который называл Железный Зуб. Он не позволит так говорить со своими воинами, в особенности с Харальдом. Но Орнольф остановил его, положив руку на плечо.
— Гримарр, — добродушно сказал Орнольф, — пусть парень говорит с ней как желает. Знаешь, он умеет общаться с девушками и получит от нее честный ответ. Если она будет бояться, она скажет что угодно, чтобы спасти свою жизнь.
Гримарр убрал руку с плеча Харальда и огляделся. Похоже, он был из тех людей, которые предпочитают любую проблему решать силой, а иной подход считают пустой тратой времени. Но, видимо, он решил прислушаться к словам Орнольфа, даже если сам в них в душе не верил.
— Хорошо, — сказал он Харальду. — Разговаривай с ней как хочешь. Только выбей из нее правду.
Харальд кивнул и, вновь присев на корточки, мягко заговорил с девушкой. И хотя Торгрим не понимал ни слова, он слышал, что сын беседует с ней дружелюбно, в его голосе не было ни намека на принуждение. Девушка слушала. Она кивнула. Что-то сказала — одно-единственное слово. Потом вновь заговорил Харальд. Он умолк, и тогда заговорила девушка.
Глава десятая
Конгалах сын Маэла Митига, король Лагора, разграбил Ат-Клиат. Оттуда забрал он много ценностей и сокровищ, и добыча его была велика.
Глубокой ночью, в то время, когда никто не думает об опасности, Лоркан верхом на коне взобрался на пологий склон холма,
