этот раз она взглянула лишь мельком и вновь села на место. Потом она пересекла узкую палубу и стала смотреть на запад, на длинный низкий берег с высокими скалами и холмистыми зелеными лугами. Дальше в глубине раскинулись леса. Она стояла долго, посматривая на север, на юг, потом опять повернулась в сторону пляжа.
Харальд встал, подошел к ней, остановился у нее за спиной и увидел, как Гримарр заерзал, явно заметив интерес девушки к этой полоске суши. Харальд перегнулся через борт, посмотрел в том же направлении и сказал:
— Это здесь, Конандиль? Это место?
Сперва она не ответила, как будто пыталась удостовериться, а потом произнесла:
— Да, да. Уверена, что здесь. Вон, видите ту скалу? — Она указала в сторону берега. — Ту, что так странно торчит?
Харальд проследил за ее пальцем и услышал, как сзади к ним подошел Гримарр.
— Да, — ответил Харальд.
Скала была высокой и узкой, похожей на неровную колонну, выступающую из моря; волны разбивались о ее основание.
— Я помню эту скалу. Помню, как на нее указывал Фасти, как будто хотел, чтобы я ее запомнила. Мы причалили там. — Конандиль указал на полоску пляжа к северу от скалы-ориентира. — Драккар вытащили там, а тут Фасти с командой зарыли сокровища.
Харальд кивнул и снова уставился на берег. Эта полоска ничем особенным не отличалась: утесы и галечный пляж, и повсюду разбросаны скалы — одинокие, непрочные. Но эта скала необычной формы казалась поистине уникальной.
— Ну! — рыкнул Гримарр. — Что она сказала? Это здесь?
Он все еще смотрел на Харальда сердито, его кустистые брови сошлись на переносице, уголки губ опустились вниз, едва различимые в окладистой бороде. Гримарр промыл рану на щеке. Кровь он стер, но теперь виднелась страшная рваная дыра. И Харальд все не мог понять, каким оружием можно нанести такую рану.
— Да, — наконец произнес Харальд. — Она уверяет, что это здесь. Говорит, что Фасти сошел на берег к северу от той высокой скалы.
Гримарр повернулся, посмотрел туда, куда указывал Харальд. Он взглянул на берег и опять фыркнул, как будто ожидал, что сокровища будут лежать прямо на пляже, и разозлился, когда их не увидел.
— Отлично, и мы причаливаем, — сказал он, обошел Харальда и приказал найтовить парус и опускать весла.
Моряки потянулись к канатам, фалам и парусу. Его подтянули вверх, когда опустили рей и развернули его вдоль судна, к остальному такелажу. Те же, кто не найтовил парус, доставали весла и опускали их в воду.
Гримарр прошел на корму и ступил на левый борт корабля. Одной рукой, чтобы не упасть, он ухватился за старн-пост. Другую руку рупором подставил ко рту и прокричал кораблям в кильватере:
— Сюда! Сюда! Следуйте за нами! Готовьтесь с бою!
Он спустился вниз, вновь отправился на нос, отмечая, что моряки пришли в неистовство. Харальд обратился к Гримарру.
— Готовиться к бою? — удивился он. — С кем мы будем драться?
Гримарр посмотрел на него так, как будто большего оскорбления не слышал. Он отвернулся, оставляя вопрос без ответа, но потом, похоже, передумал и сказал:
— С этими жалкими ирландскими ублюдками. Они могли следовать за нами вдоль побережья. Если у Лоркана хватит смелости, он нападет на нас на берегу. Или не нападет. Но мы должны быть готовы. — Он смотрел прямо перед собой, когда отвечал.
— Если будет бой, — сказал Харальд, — я хочу быть со своими воинами. С Орнольфом и командой «Скитальца».
По выражению лица Гримарра было заметно, что ему с трудом удается держать себя в руках, подбирать слова, чтобы они звучали пристойно.
— Нет, — отрезал он. — Ты останешься со мной. С девчонкой. Будешь переводить. И все. — И больше ничего не сказав, он отправился на нос корабля.
Харальд смотрел ему вслед. Он не всегда понимал поведение людей. Не понимал, что заставляет их поступать так или иначе. У его отца был дар ведать, что происходит у людей в душе, а у Харальда такого дара не было. Этот урок давался ему нелегко, через множество ошибок, приводивших к серьезным проблемам. И сейчас он понимал, что попал в какую-то странную ситуацию. Что-то здесь происходило, а он не догадывался, что именно.
И тогда рядом с ним оказалась Конандиль, стала ближе, как будто ища у Харальда тепла. Они стояли на корме, в трех метрах от кормчего, единственного, кто находился с ними тут. Девушка наклонилась к нему, он услышал ее тихий голос, еще более тихий,
