– А что за тайна у вампиров?
– Мы живем долго. Кому-то из нас везет, и они быстро находят ту единственную. Кому-то нет. Но без пары мы не можем, потому что вампиры сходят с ума. Сначала жизнь полна впечатлений, достижений. Ты ставишь цель и стремишься к ней, беря одну высоту за другой. Правда, цели и таланты у всех свои, – хмыкнул граф. – Потом ты вкушаешь мирские блага, наслаждаешься ими, познаешь удовольствия… А дальше – все начинает приедаться, ничего уже не радует, не приносит удовлетворения. И ты пытаешься найти новый смысл в жизни, а его нет.
Я прикоснулась пальцами к щеке, провела линию до подбородка, скользнула ниже.
– Тогда вампиры впадают в тоску и ищут суженую. Когда долго живешь и не стареешь, то только родной человек способен привнести удовольствие и радость в твою жизнь. Я искал очень долго.
– А что случилось с теми девушками, что пропали?
– Две из них не подошли мне, и были этому рады. Они любили других мужчин, но из-за того, что выбор не радовал их семью, не могли выйти замуж за избранников. Я дал им денег, и они построили свое счастье. А вот большинство – это интриганки, коварнейшие из коварных, которых мне не удалось сразу раскусить. Отчасти я и сам виноват. Желая избавиться от одиночества, я закрывал глаза на то, что не испытывал к ним ничего, кроме влечения.
– Но ты же… – начала я, уверенная в ответе.
– Нет, я их не убивал. Обручение с вампиром – это ритуал. Когда они признавались мне в любви и я надевал кольцо, их руки чернели, выдавая ложь. Начинало действовать проклятие, которое наказывало их за корысть. Они уходили, и что с ними сейчас, я не знаю.
– Странно, что девушки не вернулись домой, – нахмурилась я.
– Может, кто-то и вернулся, но родные не признаются. Проклятье не скрыть, и все знают, за что дается человеку черная длань.
Корысть, зависть, разврат – с таким клеймом в высшее общество не вернешься.
– Но, когда я встретил тебя, сомнений у меня не было. Я знал наверняка. И это большое счастье, что ты теперь со мной, любишь меня и не умрешь, пока я жив.
Встав и пересев к Александру на колени, я легонько его поцеловала, а в ответ услышала:
– Мое сердце, моя любовь.
А я вспомнила тот день, когда бросилась спасать незнакомую девушку в реке. Вот она – лучшая награда!
И кто бы мог подумать, что дань для всесильного графа – любовь. Моя любовь.
Елена Малиновская
И на двоих одна душа
Мирина не любила детей. Точнее сказать, она ненавидела детский плач и капризы. Да и как тут умиляться розовым пяточкам и беззубым улыбкам, когда она была старшей дочерью в большой семье. Помимо нее у родителей имелось еще пятеро детей – и все девочки. Ко всему прочему мать и сейчас ходила беременная. Отец был уверен, что уж в седьмой-то раз ему повезет обзавестись долгожданным наследником. Мирина не сомневалась, что если опять родится дочка, то ее родители будут стараться и в восьмой раз, и в девятый. Почему бы и нет, если дом большой, а семья зажиточная. Мнения самой Мирины, понятное дело, никто в расчет брать не собирался.
Детство Мирины закончилось в три года. Именно тогда ее мать родила вторую дочь – крикливую Дарину. И с тех пор в их доме не затихали детские голоса, а чаще всего – плач да ссоры.
Соседи искренне завидовали Драгану и Маре – родителям Мирины. Еще бы! Редко какой семье повезет не познать горечь хрупкости детской жизни. Порой еще вчера ребенок радовал окружающих улыбкой, но внезапно приходило несчастье.
Впрочем, горе всегда приходит вдруг.
Мирине было стыдно признаться в этом даже себе, но порой она мечтала… Нет, не о смерти сестер, конечно. Просто хотела хотя бы на один день вновь стать единственным ребенком в семье. Чтобы все внимание матери было обращено опять лишь к ней. Чтобы она не гнала ее на огород и не ругала за плохо вымытые полы и пересоленный суп, а просто посидела рядом с ней. Расспросила, как ее дела, почему в последнее время дочка так угрюма и молчалива.
А причины для дурного настроения у девушки имелись.
Дело в том, что она влюбилась. Влюбилась горячо и отчаянно. Увы, практически наверняка безнадежно.
Ох, как хорош был Возгарь! Всем хорош. Светловолосый, голубоглазый. Улыбнется – и на душе радостно становится. Беда лишь в том, что единственный сын богатого купца.
