а те, кто не справлялся с грузом навалившейся работы, вылетали в действующие подразделения по наведению порядка.
До прихода Мансера полковник сменил едва ли не целую дюжину заместителей.
Служащие департамента, в особенности руководство и начальники отделов, сидели по семнадцать и даже двадцать часов на работе и, если нужно, оставались на ночь, рассылая тысячи запросов о привлечении кадров. Но, к сожалению, их заявки удовлетворялись в самую последнюю очередь – после того как другие структуры спецслужб и армии получали свой кусок.
Полиция Метрополии также получала все, что хотела, а им в округа сбрасывали то, что было никому не нужно.
Иной раз вслед за очередным кадром приходило толстое дело о его фокусах, да таких, что, как выяснялось, на нем и пробы ставить было негде. И такие, с трудом полученные кадры приходилось отстранять от работы, судить и отправлять в тюрьму.
Если же появлялась хоть какая-то возможность не судить, сломать судебное преследование ценного кадра, который демонстрировал хорошую рабочую сноровку, руководство департамента шло на нарушения. И очень часто таким образом «спасенные» кадры, позабыв про своей темное прошлое, начинали расти в карьерном плане.
– Ты чего пришел? – спросил полковник.
– У нас тут имеется незакрытие кадров в пятидесяти восьми полицейских отделениях, сэр.
– Ты меня этим удивить, что ли, хочешь?
– Нет, сэр, я запустил новую программу, которую, кстати, сам и написал в содружестве с ай-ти роботом.
– Вот как? А что же наши программисты? Почему ты делаешь чужую работу?
– Сэр, они такие неповоротливые, пока им объяснишь, что тебе надо…
– Ну хорошо, в конце концов твое второе образование связано с программированием.
– Вот именно, сэр. Ну так вот, с помощью этой программы нам удалось еще раз пройтись по архивным отвалам, где мы как будто ничего уже не нашли. И я выявил еще множество подходящих нам вариантов.
– То есть совсем каких-то криминальных монстров, что ли? Тебе мало переписки с Военным Судом, Мансер?
– Нет-нет, сэр, у нас тут был такой моментик, когда спецслужбы, и в частности контрразведка, ввели в анкеты пунктик, где ставилась отметка о возможности или невозможности привлечения кадра к административной работе.
– И что?
– Так вот я убрал эту графу, ну и еще парочку совершенно ничего не значащих характеристик, и у нас получилось добыть семьдесят процентов необходимого состава для закрытия полицейских должностей.
– В противном случае эти остатки пошли бы маршем на фронт, – задумчиво произнес полковник.
– Ну, в конце концов какая-то часть все равно отправится на фронт, сэр, мы же с вами реалисты. Но есть возможность выбрать из этих процентов кое-что, я уверен в этом.
– Но контрразведка их не утвердит, – напомнил полковник.
– Сэр, – майор Мансер улыбнулся. – Ну что мы, будем спешить с отчетами контрразведке?
– Не будем, – согласился полковник.
– Не будем, а к тому времени, когда они замучают нас сначала запросами, повторными запросами и наконец угрозами, прибудут новые пополнения в кадровый резерв и мы опять что-то получим. И потом контрразведка у нас в Циппельмене…
– А до него полтысячи километров, – кивнул полковник. – И за последний год они к нам ни разу не приезжали, хотя и выставляли письменные претензии.
5
В одиночестве Брейн провел в комнате уже трое суток, а в городке, казалось, остановилась всяческая жизнь. Он еще надеялся, что появятся солдаты в броне – ну хоть какое-то развлечение, но те больше не прилетали, и все боевые действия в соседних долинах успокоились.
Не были слышны залпы по вечерам, и больше не зажигалось оранжевое зарево на изломах лесистых гор.
Сходив на ужин, Брейн взял побольше батончиков, упирая на зеленоватые и бежевые, которые считались десертными.
«Десерт, блин», – усмехался про себя он, когда набирал добавку.
В этот раз ради развлечения он даже решился попросить у персонала столовки воды, но те посмотрели на него как на ненормального, однако когда он уже уходил, его нагнал старший в кухонном наряде – худощавый канзас с совершенно бесцветными
