Генрих же, удивленно хмыкнув, тем не менее, выдвинул лезвие кинжала из ножен на две трети и… На клинке змеилось слово «Киев». Латинскими буквами, чтобы точно было понятно читающему это здесь на европейских землях.
Опытный интриган, умудренный жизнью бунтовщик и заговорщик, Генрих Строптивый никогда не был склонен «рубить сплеча». Красавица Ядвига Вишневицкая, родом вроде бы из Польши… Да, Генрих слышал о ней и даже видел. А увидев кого-либо при дворе, старался узнать хотя бы самое необходимое. Он не любил неприятных неожиданностей, поскольку сам слишком хорошо знал, как их надо устраивать.
Киев… И сказанные слова. Это могло означать только одно. Девушка или оттуда, или связана с ними. С Русью и теми, кто ей правит. Придать это огласке, сейчас или несколько позже? А смысл? Ведь она сюда явилась с целью что-то сказать. Так от того, что он ее выслушает, хуже не будет. Да и не узнает никто и ничего, если на то будет его воля. Что до «греховности общения с идолопоклонниками»… Подобные страшилки на него никогда не действовали. Только разговор должен быть тайным. Или нет, не разговор, а его содержание.
– Хорошее оружие. А ваш брат, Войцех, может он сделать еще такое оружие?
– Он не делал этот кинжал, ваше высочество. Такую сталь очень сложно получить. Тайна сохраняется лишь среди…
– Тайны, они окружают нас, очаровательная Ядвига, – герцог как голосом, так и жестами показывал свою приязнь к красавице. – Я бы хотел несколько позже увидеть вас у себя. Поговорить… об оружии, вашем брате и о том, что к кинжалу нужен еще и меч. Подождите где-нибудь… поблизости. Вас проводят ко мне.
Интерес был вызван. Теперь Градимира в этом даже не сомневалась. Только что именно принесет предстоящий разговор? Тут она могла лишь гадать и надеяться на лучшее. Разве что пыток она могла не бояться. С ее знаниями ядов и противоядий она уже об этом позаботилась.
Во время ожидания разговора с герцогом девушку немного забавлял Фридрих. Юнец, кажется, всерьез думал, что она стремится попасть к герцогу в любовницы. Смешно. Особенно забавно для нее было смотреть за его метаниями. Инструмент… И он, и все прочие, к кому она тут приближалась. Было немного жаль, что из Генриха Строптивого инструмента точно не получится. Слишком умен, слишком независим, слишком… Всего в нем было, по мнению многих, «слишком». Ничего удивительного, что именно его выбрали как самого подходящего. А раз так, то она, верная жрица Лады и почитающая остальных богов, должна сделать все, что в ее силах. Невзирая ни на какие опасности.
Когда пришли двое слуг герцога, она была готова. Полностью готова, выбросив из своей головы все лишнее. Именно так учили ее Млава и другие. Ничего постороннего, лишь предельная сила духа, собранная здесь и сейчас. Лишь сила духа… Недолгий путь по коридорам почти не отпечатался в ее памяти. Лишь когда она оказалась в небольшом помещении, где, помимо нее и герцога, было двое его охранников, Градимира вновь «выплыла на поверхность». Как раз чтобы услышать:
– Красавица, неглупая, Киев… Я слышал о таких, как ты. Один польский архиепископ отправился на небеса после встречи с такой, как ты… жрица Лады. За поимку тебе подобной церковь платит золотом. Много платит.
– Я верю в лучшие стороны герцога Генриха…
– В благородство и сострадание?
– В ум, ваше высочество. Именно это ваша лучшая сторона наряду с желанием не подчиняться никому. Даже императору.
Строптивый кивнул, соглашаясь с девушкой. Подчиняться он и правда не любил, не хотел и не собирался. Вместе с тем…
– Тогда обратись к моему уму, Ядвига. Или не Ядвига?
– Меня устраивает это имя. Как и любое другое, – изобразила Градимира абсолютную невинность, пару раз моргнув и выразительно посмотрев на собеседника. – Мужчинам имя Ядвига нравится, оно редкое и приятно звучит.
– А если не понравишься ты. Сильно!
– Такие обычно умирают. От клинка моего «брата» или от иных причин.
– Яды?
– Да, яды, – отбросила в сторону лишнюю сейчас игривость Градимира. – И пугать меня пытками, если вдруг захотите попробовать такое, не имеет смысла. Если к ночи я не приму противоядие, то умру. И так долгое время.
Герцог по-новому посмотрел на стоящую перед ним красотку. Отсутствие в голосе и тени страха, полнейшая уверенность в собственных силах. И никакого стремления к смерти во имя своей веры или страны. Смерть ею учитывалась, но как худший исход, к которому можно прибегнуть лишь тогда, когда и впрямь не будет другого выхода. Это внушало уважение.
– Что хочет предложить твой господин, жрица?
– Возможность, герцог, – отбросила привычное тут титулование Градимира. Ведь разговор пошел серьезный. – Четыре предыдущих оставили вас лишь с тем, что было в самом начале. И то не совсем. Восточная марка была оторвана покойным Оттоном
