— Сама видишь, полон дом, — неопределенно сказала Ванда. — Но у меня комнатка свободна, одна работница к сестре на свадьбу уехала. Переночевать пущу за три серебрушки.
Я, уже привычная к здешним расценкам, едва не подавилась возмущением. И начала торговаться. Цену, к обоюдному удовольствию, удалось скинуть вдвое.
К искомой комнатенке вел проход мимо кухни и мимо пары отдельных кабинетов для посетителей, пожелавших откушать не в общем зале.
— …в центре тоже бывает вертится, курва, а где эти клятые выродки — не понять. Людно больно, — донеслось из-за одной двери.
— Сыщется, главное, на рожон не лезть.
Наверное, нужно было пройти, не задерживаясь у хлипкой преграды, за которой стучали кружками и ножами несколько человек. Но у меня даже в животе заныло от нехорошего предчувствия. Так что я скинула с плеча котомку, наклонилась, поправляя сапог.
— Ничего, соколики, у меня не забалуете, — прозвучал довольный басок. — Не зря меня заместо этого смертника поставили.
— Не зазнавайся, Нар, какие приказы-то привез? — прозвучало небрежно.
— Ща все соберутся, не буду я дважды горло драть.
В этот момент я почти сообразила, что раз собрались не все, то меня могут застукать.
— Где там Зывик ходит? — послышалось из-за двери.
Тут из-за близкого поворота послышались шаги, и появился мужик, поправляющий штаны.
— Подслушиваешь, — сразу сориентировался он.
— Не, мимо проходила, — попыталась уйти я, но меня перехватили за локоть, да так больно, что я зашипела.
Лопатки больно встретились со стеной против дверки кабинета. Мужик паскудно ухмыльнулся и навалился.
— Зывик? Это ты там?
— Дядя, вас вон заждались уже. — Я хотела вырваться, прикидывая, сумею ли всех четверых приложить сном или лучше лупить пульсарами, рискуя сжечь вообще все.
Дядя озадаченно глянул на меня, на дверь за спиной.
— Да когда ж ты запомнишь, дубина, не слышно нас! — услыхала я.
Дверь распахнулась.
— Да ты, Зывик, вконец двинулся, девок на совет тащить…
Теперь через плечо прижимавшего меня мужика я видела троих его приятелей. И испугалась. Рожи подобрались не то чтобы криминальные, но ничего доброго во взглядах не было, а вот предвкушение было.
— Подслушивала, — предъявил меня мужик.
Тот, что открыл дверь, пожал плечами, и меня все-таки втащили внутрь. Вот не ту книгу я утаскивала для самообразования, в сумке с собой у меня валялась брошюрка по бытовой магии, а надо было брать тяжелый том по боевой: даже не освой я новых заклинаний, смогла бы отбиваться им некоторое время.
С тоской подумала, что спасать меня на этот раз некому. От вязи на руке я так несвоевременно избавилась, да и кольцо, по которому меня мог найди Шер, вернула. Сражаясь с подступающей паникой, я прикинула, поможет ли мне против этих бандитов пара простых, но эффективных заклинаний или меня прирежут, прежде чем я пискнуть успею.
Надежда появилась, когда мужики расселись, толкнув и меня на лавку. Я неверяще уставилась на распущенный ворот рубахи басовитого, являвшегося, видимо, главным.
И начала раздеваться.
— О, сообразительная, — хохотнул обладатель баска.
— Размечтался. — Я успела размотать шаль, расстегнуть крючки жилета и потянула из глубокого ворота цепочку с висящей закорючкой, найденной мной в горах. Надеюсь, Альгер был прав и это какой-то особый знак этих охотников за кровью шаю.
За моей рукой с интересом проследили и разочарованно вздохнули, когда я раскрыла ладонь.
— Дай-ка, — протянул к моей груди лапищу главарь и тут же по ней получил.
— Лапы убери, — процедила холодно.
Надо же, послушался. Но смотрели на меня еще подозрительно. А я радовалась, что для антуража на репетиции надела на себя серьги из моего мира, цепочку, яркие бусы, что дала Фина, и шнурок с подвеской.
