За славой. – Бог молний вздохнул и подвел итог: – Я так мыслю, полсотни ратников наскрести все же можно, коли стражи лишней не оставлять.
От этих слов богиня успеха и богатства схватилась за голову и чуть не завыла от полного бессилия.
– Мне кажется, я знаю, как поправить положение, – послышался тихий, даже испуганный голосок.
– Кто? Ты?! – Могучая Макошь опустила руки. – Ты-то что можешь изменить, великий Матвей?!
Самого тихого и незаметного из призванных кречетом сварожичей привечали в вологодском дворце скорее из вежливости. Великий, один из избранных, один из потомков. Умеющий общаться с огнем и вещами. Попав в этот мир, паренек почти сразу отправился в подмастерья к премудрому Сварогу и никому особо не докучал. Равно как пользы от него никакой не замечалось.
– Как ты можешь все исправить? Чем?
Русый паренек зачем-то потрепал себе волосы и спросил:
– У вас у всех есть с собой ножи? Достаньте их, пожалуйста, и положите на стол лезвиями вверх.
Боги переглянулись и послушались. На толстый дубовый стол опустились три железных ножа, три кремниевых, один бронзовый и один железный топор – похоже, таким образом великий Перун соизволил пошутить.
Паренек положил на стол длинный узкий сверток из рыхлой мешковины, развернул, взял в руки длинную железную полосу с легким коричневым оттенком и прошел от младших сварожичей к старшим, раз за разом небрежно взмахивая своею полосой. И каждый такой взмах разрубал тот или иной нож пополам, а каменные лезвия разбивал в мелкие обломки.
Топор Матвей рубанул трижды, оставив на лезвии три зарубки в два пальца глубиной, а четвертым ударом отсек топорище чуть ниже обуха.
И бросил свою полосу на стол.
– Что это… – Взял полосу рыжебородый Перун, присмотрелся, и глаза его, округлившись, полезли на лоб от изумления. Громовержец вскочил, даже подпрыгнул и завопил: – Ни одной зазубринки! Ни единой вмятинки! А-а-а! Железо рубит, медь рубит, дерево рубит! Все рубит! Сколько хочешь, рубит! И не тупится. А-а-а! Да с таким ножом я один против сотни готов сразиться, и выживут лишь удравшие! Великий Матвей, о небеса, да ты истинный чудодей!
– Это называется не «нож», – покраснев от похвалы, смущенно поправил бога паренек. – Это называется «меч»!
