марсиан.
– Они не марсиане! – Его глаза блестели, а взгляд казался отстраненным от обыденного мира, как у Хироко. В этом отношении он был совсем не таким, как Джон. Вобрав в себя худшее от обоих родителей, он казался пророком, заговорившим на новом языке.
– Ты сейчас где?
– В западном Шеффилде.
– Что собираешься делать?
– Захватим Гнездо, а потом обрушим провод. У нас есть оружие и необходимые навыки. Не думаю, что это доставит особые хлопоты.
– С первой попытки вам это не удалось.
– Да, на нем хватает всяких причуд. Но в этот раз мы его просто перережем.
– Я думала, это невозможно.
– У нас получится.
– Касэй, мне кажется, нам нужно сначала провести переговоры с Зелеными.
Он потряс головой, теряя терпение, раздраженный тем, что она струсила, когда ситуация, наконец, приняла такой оборот.
– Переговоры будут после. Слушай, Энн, мне пора идти. Держись подальше от линии падения.
– Касэй!
Но он уже отключился. Никто ее не слушал – ни враги, ни друзья, ни родные, – но ей все равно стоило позвонить Питеру. А потом еще раз Касэю. Ей нужно было присутствовать там лично, добиться его внимания так же, как добилась Надиного, – да, ведь дойдет и до этого: чтобы добиться чьего-то внимания, нужно кричать человеку прямо в лицо.
Опасаясь застрять в восточном Павлине, Энн двинулась к западу от Ластфлоу, вдоль края против часовой стрелки, точно как накануне. Так она намеревалась подойти к Красным с тыла, и это, несомненно, было лучшим способом добраться до них. Она проехала порядка ста пятидесяти километров от Ластфлоу до западной окраины Шеффилда и, промчавшись вокруг вершины, вблизи железной дороги, долго пыталась связаться с кем-нибудь из вооруженных сил, присутствовавших на горе, но успеха не добилась. Бурные помехи свидетельствовали о боях за Шеффилд, и вместе с этими яростными порывами белого шума, испугав ее, вспыхнули воспоминания о 61-м годе. И она повела марсоход так резво, как могла, держась узкой бетонной полосы вдоль железной дороги, где можно было ехать ровно и быстро – до ста километров в час, а потом и быстрее, – чтобы предотвратить катастрофу гражданской войны, которая казалась теперь опасно близкой. И особенно потому, что уже было поздно, слишком поздно. В такие моменты всегда было поздно. В небе над кальдерой непрерывно возникали звездные облака – без сомнения, это взрывались ракеты, что летели к проводу, но были сбиты на полпути и теперь рассыпались в белых дымках. Последствия взрывов походили на испорченные фейерверки, которые собирались в кучу над Шеффилдом, но рассеивались по всему простору вершины и струями уплывали на восток. Некоторые из тех ракет прекращали свой путь задолго до достижения цели.
Засмотревшись на эту битву, она чуть не врезалась в первый шатер западного Шеффилда, который и так уже оказался пробит. Когда город разрастался на запад, новые шатры примыкали к предыдущим, как куски подушечной лавы; сейчас место последнего из них было засыпано кусками каркаса, осколками стекла, а в его ткани виднелись прорехи размером с футбольный мяч. Марсоход Энн безумно подпрыгивал на холме из базальтового щебня; она притормозила и медленно подъехала к стене. Шлюз для въезда машин заклинило. Она надела костюм и скафандр и, проскочив через шлюз своего марсохода, выбралась наружу. Ее сердце бешено стучало, когда она подошла к городской стене и, перебравшись через нее, оказалась в Шеффилде.
Улицы были пусты. На лужайках повсюду валялись кирпичи, стекло, куски бамбука и искривленные магниевые балки. При падении шатра на таком уровне над нулевой отметкой поврежденные здания полопались, как воздушные шарики, темные окна зияли пустотой, и то тут, то там, будто прозрачные щиты, лежали нетронутые прямоугольные стекла. Там же было тело, лицо то ли замерзло, то ли занесло пылью. Должно быть, погибли многие: люди больше не думали о декомпрессии, это считалось заботой поселенцев прошлого. Но в этот день все было иначе.
Энн прошла дальше на восток.
– Искать Касэя, Дао, Мэрион или Питера, – повторяла она в консоль снова и снова. Но никто не отвечал.
Она прошла по узкой улице, тянувшейся вдоль южной стены шатра. Резкий солнечный свет, остроугольные черные тени. Некоторые здания устояли, окна были на месте, внутри горел свет. Но внутри, конечно, никого не было видно. Провод впереди едва просматривался: темной вертикальной чертой он уходил из восточного Шеффилда прямо в небо, точно геометрическая линия, проявившаяся в их реальности.
Дежурная частота Красных представляла собой сигнал, передаваемый с быстро меняющейся длиной волны, синхронизированной
