которые прорывались высокие зеленые горы. Здесь никто не жил, но Ниргал никого и не искал – он бросил поиски, едва не впав в отчаяние, и теперь просто летал, отдавшись воле ветра, как семянка одуванчика. И он летел над изломанной белизной ледяного моря, над фиолетовыми участками открытой воды, разлинованными подсвеченными солнцем волнами. Затем полуостров раздался вширь, превратившись в полярный остров, белый бугристый клочок земли в море льда. И ни единого следа первичной спиралевидной структуры растаявших долин. Тот мир остался в прошлом.
Над другой стороной мира и Северного моря, над островом Оркас на восточном склоне Элизия, затем снова над Киммерией. Парил, как семянка. Некоторые дни проходили в черно-белых тонах – тянущиеся к солнцу айсберги на море, тундровые лебеди на черных скалах, черные кайры над льдом, белые гуси. И ничего больше на протяжении целых дней.
Беспрестанное странствование. Он облетел северную оконечность планеты два или три раза, глядя на землю и на лед, на все изменения, что происходили повсюду, на мелкие поселения, ютящиеся под своими куполами или смело встречающие холодные ветры. Но все виды мира не могли прогнать его печаль.
А однажды, прибыв в новый портовый город на входе в длинный узкий фьорд Маурт Валлис, он обнаружил там своих зиготских друзей детства Рейчел и Тиу, которые, как оказалось, переехали туда. Ниргал обнял их. Он с явным удовольствием смотрел в их знакомые лица. Хироко пропала, но его братья и сестры остались, и это было уже что-то, это доказывало реальность его детства. Несмотря на множество минувших лет, они выглядели точь-в-точь, как тогда, когда были детьми: особой разницы не проступало. Ниргал и Рейчел были друзьями, а в какой-то период она была в него влюблена, и они даже целовались в ванной, – он с трепетом вспомнил момент, когда она целовала его в одно ухо, а Джеки – во второе. И, хотя он уже почти забыл об этом, именно с Рейчел он лишился девственности, однажды днем после ванной, как раз перед тем, как Джеки позвала его на дюны у озера. Да, однажды днем, почти случайно, когда их поцелуи вдруг стали настойчивыми и пытливыми и их тела задвигались по собственной воле.
Сейчас она нежно на него посмотрела, женщина его возраста, чье лицо, с веселым и задорным выражением, походило на карту морщинок от смеха. Может быть, она помнила их ранние отношения так же плохо, как он, – неизвестно, что его братья и сестры помнили из их общего странного детства. Хотя, судя по виду Рейчел, казалось, она помнила многое. Она всегда была дружелюбной – равно как и сейчас. Он рассказал ей, как облетел мир, как его несли неутихающие ветры, как он медленно пикировал, сопротивляясь подъемной силе аэростата, то в одно поселение, то в другое, и везде спрашивал о Хироко.
Рейчел покачала головой и иронично улыбнулась.
– Если она там, то она там. Но ты можешь искать вечно и никогда ее не найти.
Ниргал тревожно вздохнул, и она, снова улыбнувшись, взъерошила ему волосы.
– Не ищи ее.
В тот вечер он бродил вдоль берега, чуть выше разоренной, заваленной глыбами льда береговой линии северного моря. Он чувствовал, что его тело хотело, чтобы он ходил, чтобы он бегал. Летать было слишком легко, полеты разобщали его с миром – все становилось мелким и далеким. Это, опять же, напоминало повернутый не той стороной телескоп. Ему нужно ходить!
Но он все равно улетел. И теперь еще внимательнее стал разглядывать землю. Пустоши, болота, приречные луга. Один ручей, впадающий прямо в море, обрушивался с небольшого уступа, другой – бежал поперек пляжа. Соленые ручьи в пресный океан. Кое- где люди высаживали леса, стараясь смягчить этим пылевые бури, берущие начало как раз в этой области. Только бури все равно рождались, пусть в лесах и прорастали молодые деревья. Хироко бы тут что-нибудь придумала. Не ищи ее. Смотри на землю.
Он прилетел в Сабиси. Здесь по-прежнему было много работы – очистить обгоревшие здания и построить новые. Некоторые строительные кооперативы принимали новых членов. Один из них занимался реконструкцией, но также производил аэростаты и другие летательные аппараты, включая экспериментальные «птичьи костюмы». Ниргал прошел там собеседование.
Оставив свой планер в кооперативе, он стал устраивать длительные пробежки к верховым болотам к востоку от Сабиси. По этим возвышенностям он бегал еще в студенческие годы. И многие хребты были еще знакомы, но за ними открывалась новая земля. Нагорье жило своей болотной жизнью. Крупные валуны
Однажды, совершая пробежку по незнакомому хребту, он заглянул в небольшой горный бассейн, имевший вид неглубокой чаши с выходом к низине с западной стороны. Он походил на ледниковый амфитеатр, хотя на самом деле, скорее всего, был выветренным кратером с проломом в ободе и потому представлявшим собой гряду в форме подковы. Поперек он тянулся примерно на километр и по глубине был довольно мелким. Не более чем складка среди многих ей подобных в Тирренском массиве. Горизонт лежал далеко от опоясывающего хребта, а местность, простирающаяся к ним, была глыбистой и неровной.
Это казалось знакомым. Возможно, он ходил в эти места с ночевкой в студенческие годы. Он медленно спустился в бассейн, но
