делало невозможным терраформирование.
Это было крушение надежд, как напомнила Зо молодому человеку, не особо заботясь о деликатности. Это означало, что им необходимо было сотрудничать с союзниками, имевшими более удобное расположение в системе.
– В противном случае повышается риск, что доминирование Терры возобновится.
– Терра слишком погрузилась в собственные проблемы, чтобы представлять опасность для кого-либо, – проговорил молодой человек.
Зо слегка покачала головой.
– Чем бо?льшие у них трудности, тем в большей опасности оказываемся мы. Поэтому мы и беспокоимся. Поэтому и считаем, что если вы не захотите заключить с нами соглашение, то нам, может быть, придется построить на Меркурии новый город и рельсовую систему, в южном полушарии, и ездить по терминатору там. Где сосредоточены лучшие залежи металла.
Молодой человек пришел в изумление.
– Вы не сможете этого сделать без нашего разрешения.
– Разве?
– Ни один город не может быть построен на Меркурии, если мы этого не захотим.
– И что вы нам сделаете?
Он молчал.
– Любой может делать все, что хочет, так? – продолжила Зо. – Это справедливо для всех.
Молодой человек задумался.
– Вам не хватит воды.
– Нет. – Запасы воды на Меркурии полностью состояли из небольших ледяных полей, находящихся внутри кратеров на обоих полюсах, остававшихся в постоянной тени. Эти ледники содержали достаточное количество воды для нужд Терминатора, но не более того. – Можно обрушить на полюса пару комет, тогда хватит.
– Если вода не испарится от удара! Нет, это не сработает! Лед в полярных кратерах – это лишь малая часть воды, собиравшейся за миллиарды лет, что кометы попадали по Меркурию. Бо?льшая же часть улетела в космос в момент удара либо выгорела потом. То же самое случится, если кометы упадут снова. В итоге вы только потеряете воду.
– Наши моделисты прорабатывают разные возможности. Мы всегда можем попробовать и посмотреть, что будет.
Молодой человек отступил, словно оскорбившись. И вполне справедливо: более недвусмысленной угрозы и быть не могло. Но в рабском поведении хорошее и глупое было почти одним и тем же, поэтому изъясняться приходилось открыто. Зо говорила со спокойным выражением лица – и это несмотря на то, что молодой человек показывал свое возмущение, словно в комедии дель арте, что смотрелось довольно смешно. Она сделала к нему шаг, подчеркнув тем самым их разницу в росте: она была выше его на полметра.
– Я передам ваше сообщение Льву, – процедил помощник лидера сквозь зубы.
– Спасибо, – ответила Зо и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
Эти рабы избрали своей правящей кастой физиков-жрецов, которые оставались для посторонних темными лошадками, но, подобно всем нормальным олигархам, были предсказуемы и имели довольно ограниченную власть. Физики поймут намек и начнут действовать. И придут к соглашению. Поэтому Зо вышла из управления и с довольным видом стала спускаться по ступенчатым улицам Рассветной стены. Ее работа была выполнена, поэтому миссию ждало скорое возвращение на Марс.
Она зашла в Марсианское консульство, что располагалось в середине спуска по стене, и отправила Джеки звонок, рассказав, что следующий шаг сделан. После этого она вышла на балкон и закурила.
Под действием хромотропов, добавленных в сигарету, цвета плыли у нее перед глазами, и город, простирающийся внизу, производил изумляющее впечатление, как фовистическая фантазия. Напротив Рассветной стены террасированный склон тянулся ввысь, делясь на еще более узкие полосы, и самые высокие здания – разумеется, офисы городских руководителей, – представляли собой просто ряд окон под Большими воротами и прозрачным куполом над ними. Черепичные крыши и балконы гнездились под зелеными верхушками деревьев, все стены и перекрытия балконов были выложены мозаикой. Внизу на овальной равнине, в которой помещалась бо?льшая часть города, крыши были крупнее и плотнее ютились друг к другу, и пучками росла зелень, сверкающая на свету, что отражался от фильтрующих зеркал купола. Все это вместе напоминало большое яйцо Фаберже, с множеством деталей и насыщенное цветами. Город был таким же красивым, как и все прочие. Но находиться в нем все равно что в ловушке… Делать здесь было нечего, разве что можно было пытаться хоть чем-нибудь себя развлечь, прежде чем получить разрешение вернуться домой. Для человека благородного преданность долгу – превыше всего.
