Даже странно, что это обстоятельство так слабо влияло на человеческое поведение.
Наконец, они вернулись к парку трейлеров и, проходя по нему, замедлили шаг, затягиваемые густеющей паутиной, сплетенной из ассоциаций прошлого. День близился к закату. Остальные слонялись по сводчатым отсекам, готовясь к ужину. Большинство целый день пребывало в такой рассеянности, что им было не до еды, а лекарство, как выяснилось, несколько подавляло аппетит. Но к вечеру все проголодались. Майя приготовила большую кастрюлю картофельного рагу. Борщ? Буйабес? Она также предусмотрительно включила с утра хлебопечку, и теперь теплый воздух отсеков наполнился запахом с дрожжевым привкусом.
Они собрались в просторном сдвоенном помещении в юго-западном углу – в том самом, где когда-то, на начальном этапе терраформирования, между Саксом и Энн возникли те знаменитые прения. Теперь он надеялся, что она не вспомнит об этом, когда войдет туда. Но на небольшом экране в углу проигрывалась запись того дня. Просто прекрасно. Она, наверное, прибудет вскоре после заката, как делала это раньше, – и такое постоянство было приятным для всех. Так они могли сказать: «И вот мы здесь», – хотя их собралось намного меньше прежнего, в остальном все было по-старому. Обычная ночь в Андерхилле. Разговоры о работе, о разных местах… еда… те же знакомые лица. Казалось, Аркадий, Джон или Татьяна могли войти в любую минуту – прямо как заявившаяся сейчас Энн, как раз вовремя. Они притопывала, чтобы разогреть ступни, и не обращала внимания на других – все как обычно.
Но затем подошла и села рядом с Саксом. Как всегда молча съела свою порцию – это было провансальское рагу, которое раньше готовил Мишель. Но другие лишь изумленно смотрели на происходящее. У Нади на лице выступили слезы. Непроходящая сентиментальность – это могло стать проблемой.
Позднее, под звон посуды и голосов, когда, казалось, все говорили в одночасье, Сакс вдруг почувствовал, что способен понимать их всех сразу, даже в процессе разговора. И в этом шуме Энн наклонилась к нему и сказала:
– Куда поедешь после всего этого?
– Ну… – начал он, внезапно снова занервничав, – ребята из Да Винчи звали меня… звали… звали… поплавать. Испытать новую лодку, которое построили для меня, для моих… моих… плаваний. Парусник. В залив Хриса.
– А-а.
Несмотря на весь окружающий шум, ее молчание ужасно его напрягло.
– Можно с тобой?
Его лицо вспыхнуло, капилляры налились кровью, это было очень необычно. Но он помнил, что должен ответить:
– О да!
А потом все просто сидели, думали, разговаривали, вспоминали. Попивали чай, что приготовила Майя. Та с довольным видом за всеми ухаживала. Много позже, уже глубокой ночью, когда почти все либо сидели развалившись на стульях, либо ссутулились над обогревателем, Сакс решил выйти в парк трейлеров, где они провели свои первые месяцы на Марсе. Просто посмотреть.
Надя была уже там – она лежала на одном из матрацев. Сакс стянул еще один со стены; да, это был его старый матрац. А затем там появилась Майя и, наконец, все остальные – они вытаскивали сюда друг друга. Им пришлось рассказать об этом месте испуганному Десмонду, которого посадили на матрац посередине. А сами сгрудились вокруг – одни на своих старых местах, другие, кто раньше спал в других трейлерах, заняли места тех, кого больше не было. Теперь они все с легкостью поместились в одном трейлере. И где-то посреди ночи они, разлегшись, медленно соскользнули в беспокойный сон. Все засыпали в своих ложах, и это тоже было одним из воспоминаний, сонных и теплых. Они всегда так себя чувствовали: приняв ванну с друзьями, утомленные ежедневной работой, такой увлекательной работой – строительством города и целого мира. Сон, память, сон, тело… Проникаясь этим моментом, они видели сны.
Они вышли из Флорентина ветреным безоблачным днем – Энн у штурвала и Сакс по правому крамболу изящного нового двухкорпусного судна, где проверял крепление якоря. От того так несло анаэробной грязью со дна, что Сакс, заинтересовавшись, высунулся через борт и попытался увидеть образцы этой грязи с помощью увеличительного стекла на своей наручной консоли – там находилось множество мертвых водорослей и прочих организмов, обитающих на дне. Он задумался, было ли это типично для всего дна Северного моря, только для залива Хриса, для Флорентина или вообще для мелководий…
– Сакс, вернись сюда, – сказала Энн. – Ты из нас единственный, кто знает, как управлять судном.
– Уже-уже.
Хотя на самом деле искин мог сам все сделать лишь по самой общей команде. Например, можно было сказать: «Плыви на Родос» – и больше ничего не делать целую неделю. Но он полюбил чувствовать румпель в своих руках. Поэтому он оставил грязь с якоря до следующего раза и прошел в широкую кабину, низко подвешенную между двумя узкими корпусами.
