И объяснил, что биосфера еще молода, и ее вместимость имеет ограничения. Она не обладала такими материальными ресурсами, как земная, и бо?льшая часть незанятой территории и должна оставаться таковой. Землянам необходимо было это понять и не пытаться перенасытить местные системы – иначе Марс не принесет пользы вообще никому. На Земле же существовала очевидная проблема перенаселения, но Марс не мог служить единственным источником ее решения. В заключение своей речи он объявил:
– Отношения Земли и Марса необходимо пересмотреть.
И они приступили к их пересмотру. Попросили представителя ООН выйти и дать пояснения по поводу вторжений. Спорили, обсуждали, убеждали, кричали друг на друга. А на необжитых землях местные противостояли поселенцам, и некоторые, с обеих сторон, грозили перейти к насилию, другие же вступались и начинали говорить, задабривать, ругаться, пререкаться, договариваться, кричать друг на друга. При этом в любой момент, в любом из тысячи мест могло развязаться насилие: многие уже выходили из себя, но хладнокровие все же преобладало, и в большинстве случаев стычки заканчивались на уровне споров. Многие опасались, что это могло измениться, многие считали, что такого просто не могло быть, – но это происходило, и люди на улицах видели все сами. И позволяли этому происходить. Ведь переоценка ценностей рано или поздно должна была как-то выражаться – так почему бы ей не выразиться здесь и сейчас? На планете было очень мало оружия, и марсиане не могли так просто ударить человека по лицу или заколоть его вилами во время спора. И сейчас настало время перемен, сейчас вершилась история, они видели это своими глазами – на улицах, на заселенных склонах гор, на экранах. Лабильная история была у них в руках, и они воспользовались моментом, повернув ее в новое русло. Они пришли к этому убеждению сами. Новое правительство. Новый договор с Землей. Многоглавый мир. Переговоры могли растянуться на годы вперед. Как хор, поющий контрапунктом одну грандиозную фугу.
Рано или поздно этот провод нам аукнется, я всегда об этом говорил. Но вы не соглашались, вам он нравился. Вы жаловались только на то, что он работал слишком медленно. Говорили, что до самой Земли вы добирались быстрее, чем до Кларка. И да, это так и есть, хоть и кажется нелепым. Но это не то же самое, что говорить, что провод нам аукнется, признайте! Официант, эй, официант! Налей всем текилы и принеси немного долек лайма… Когда они спустились, мы как раз были в Гнезде. С внутренней камерой ничего нельзя было поделать, но Гнездо – крупное сооружение. И я не знаю, был ли у них план, который не сработал, или они вообще действовали без плана, но к приходу третьей кабины Гнездо было запечатано, и они оказались гордыми хозяевами провода длиной в 37 000 километров, ведущего в никуда. Какая это была глупость! Это было кошмаром, но эти хитрые лисы продолжали спускаться только по ночам, поэтому казались похожими на волков, только двигались намного быстрее. И хотели схватить прямо за горло. Настоящая чума бешеных лисиц, о, какой кошмар! Как будто мы опять оказались в 2128-м. Не знаю, правда это или нет, но они точно там были – земные полицейские в Шеффилде. И когда люди об этом услышали, то все вывалили на улицы, и там стало не продохнуть, прям совсем – я мал ростом, и меня иногда прижимало лицом к чьим-то спинам и женским грудям. Я услышал об этом от соседки всего через пять минут после того, как это случилось, а она – от друга, который жил возле Гнезда. Реакция людей на захват нижней части провода получилась быстрой и бурной. Штурмовики ООН не знали, что с нами делать. Одно подразделение попыталось занять площадь Хартц, но мы просто окружили солдат, навалились на них и начали выталкивать, создавая что-то наподобие вакуумной тяги. Этот взбесившийся демон с пеной из рта, готовый схватить меня за горло… это был чертов кошмар! Мы загнали их в предкрайний парк, и их треклятые корабли не могли сдвинуться ни на сантиметр, не задавив тысячи человек. Люди на улицах – это единственное, чего боятся все правительства. Ну, еще истечения срока полномочий. И прозрачных выборов! И убийств. И стать посмешищем, ха-ха-ха! А у нас между всеми городами и толпами на их улицах была налажена связь. Когда мы были в Лассвице, мы спустились в парк у реки и встали со свечами в руках, а камеры вели съемку с холма, и казалось, что они горят прямо в море – это так красиво смотрелось! А Сакс и Энн стояли рядом, и это было поразительно. Поразительно. Невероятно. Они, видимо, до смерти испугали ООН, когда говорили как будто друг за друга, – те, должно быть, подумали, что у нас появились устройства для обмена разумом и мы уже держим их наготове. И еще мне понравилось, что было потом – когда Питер потребовал, чтобы Красные выбрали себе нового лидера, и бросил вызов Иришке, чтобы та срочно провела голосование прямо на месте, по видеосвязи. Все эти партийные дела были, по сути, схватками тяжеловесов, один на один. Если бы Иришка отказалась, ее песня была бы спета, поэтому ей во что бы то ни стало необходимо было принимать вызов, – это было видно по ее лицу. Когда мы были в Сабиси, мы как раз узнали, что Красные проводят выборы, и, когда на них победил Питер, у нас сорвало крышу, в городе сразу же начались гуляния. И в Сензени-На. И в Нилокерасе. И в Адовых Вратах. И на станции Аргир – вы бы их видели. Хотя погодите, по результатам получилось всего шестьдесят против сорока, и на Аргире шум поднялся как раз из-за сторонников Иришки – их было слишком много, и они полезли в драку. Это же Иришка, если хотите знать, сохранила бассейн Аргир и каждый клочок сухой земли на этой планете, а Питер Клейборн – просто старый иссей, который ничего такого не сделал. Официант, официант! Всем по
