Главное: не стушеваться, перебороть волнение и ответить в той же манере. С разными клиентами нужно разговаривать по- разному.
— Ошибаешься, любезный, это ты от меня чего-то хотел. Гоэт ведь был нужен.
— Ты, что ли? — рассмеялся орк. — Ты же баба!
— Да, — не стала возражать Эллина, — но дело своё знаю. Документы, полагаю, показывать бесполезно, могу наглядно доказать. Не добьётесь нужного результата — просто не заплатите. По рукам?
Урх задумался, потом с сопением выгнал из-за стола парочку местных жителей и плюхнулся напротив Эллины.
— Знацица, так. Есть одна девка, красивая девка. Жениться хочу, только она богатая, её папаша просто так не отдаст. Увёз её куда-то, спрятал. Нужно найти и сюда привезти. За всё-провсё плачу десять серебряных чекушек.
Для орка — очень даже щедро, главное, чтобы не обманул. Женщина потребовала предъявить деньги и, удостоверившись, что кошелёк нанимателя не дырявый, составила расписку, по которой господин Урх был обязан заплатить ей за выполнение работы по поиску и похищению девушки десять серебряных монет достоинством в четверть лозена каждая. Орк поставил крест вместо подписи, приложив рядом жирный отпечаток большого пальца, и договор был заключён.
Чокнулись, выпили местного самогона. Он оказался терпимым, хотя в первые мгновенья пришлось держать лицо, не показывая, что в повседневной жизни гоэта привыкла к другим напиткам.
Простуда Эллины, кажется, отступила, и она с облегчением втянула в себя воздух, наслаждаясь теплом и горячей пищей.
Гоэта (хоть сама она и предпочитала называть себя гоэтом, апеллируя к тому, что в списке профессий женского рода у данного термина не существует) была неприхотлива в быту, хотя и не уподоблялась оголтелым боевым магичкам, рассекавшим просторы родины в бесполой одежде и с вороньим гнездом на голове. Эллина за собой следила (не девочка уже, а морщинки заказов не прибавят), не пренебрегала платьями, хотя путешествовать предпочитала всё же в брюках. Правда, в отношении нарядов между ней и утончёнными выпускницами магического университета лежала гигантская пропасть.
Урх с интересом рассматривал живую гоэту (до этого любых магов ему встречать не приходилось, разве что знахарку- самоучку, но ведь это совсем другое дело!), гадая, сможет ли женщина сделать всё, как нужно. К необходимой ему девчонки, наверняка, приставлена охрана, а что может сделать эта? Тут грубая мужская сила нужна. Или она мальчиков соблазнять собралась? По мнению орка, соблазнять тут было особо нечем — что за грудь, не понять, собранный в тугой узел мышиные волосы, свободная, не стесняющая движений, одежда… Не, она, конечно, баба ничего, не уродина, но слюна из-за такой капать до пола не будет. Если только маги маскироваться не умеют.
— Ну, что уставился? — Эллина отставила в сторону тарелку. — Со мной что-то не так? Извини, другого гоэта нет.
Урх усмехнулся:
— Языкастая! Ладно, слушай, про девку рассказывать буду. Зовут Ханной…
Половину нужной информации поведал орк, вторую половине женщине пришлось вытягивать из него самой, борясь с бесконечными «не знаю», «не помню» и «хырр, задолбала уже!». Зато мозаика собралась, а в голове возник план действий. Стандартный: поиск — втереться в доверие — обманка — доставка клиенту.
Но всем этим она займётся завтра, а теперь снимет закуток, переоденется в чистое и хорошенько выспится после утомительной дороги.
Услышав, что незнакомке требуется кров, пара посетителей проявило подозрительную активность и бескорыстие. Эллина вежливо отказалась и, сговорившись с хозяином «Русалки», получила комнатку на чердаке.
Возвращаться в дождливую темноту не хотелось, но все её вещи остались в конюшне, вместе с лошадью, так что пришлось снова набросить плащ и нырнуть в мокрый сумрак осеннего вечера.
Размякшая навозная жижа окончательно испачкала сапоги, тут уж ругайся — не ругайся, а ничего не исправишь, можно и не глядеть, куда ступаешь.
Чиркнув пальцами, гоэта осмотрелась в тусклом свете магического светляка и направилась к своей нерасседланной Звёздочке. Сама завела её в стойло, сняла упряжь и тяжёлое седло, задала корму.
Сумки бросила на чистую солому, чтобы не запачкались — одну из них класть в изголовье.
Позаботившись о лошади, женщина занялась собой, решив переодеться прямо здесь: посторонних в конюшне не было, а мокрая одежда неприятно липла и холодила тело.
Нагнувшись к одной из седельных сумок, Эллина поняла, что поторопилась, назвав место безопасным: кто-то желал покуситься на её кошелёк.
