согрелись.
– Пойдем, возьмем улиток.
– Ага.
– Я сама заплачу, – заявила она с таким напором, что возражать было боязно.
– Если ты так хочешь.
Пожилая женщина за стойкой подала сначала Эрте, потом Дэку улиток, наколотых на деревянные шпильки, и сердито ткнула пальцем в мусорное ведро – шпильки, мол, туда, а не на пол. Стулья были заняты, и они уселись на край сцены перед занавесом.
– Ты – Дэк Закаста, тот гений с архитектурного, о котором все говорят?
– Все верно, кроме гения. Кто бы это ни сказал, он наврал.
– Ты рисуешь так же, как танцуешь?
– Это как?
– Быстро и хорошо.
– Спасибо на добром слове.
– Да или нет?
Дэк пожал плечами, прожевывая кислую от уксуса улитку. Командирша выискалась. И чего ей надо?
– Нормально рисую. Кто не умеет, тех на архитектурный не берут.
– Нарисуй меня!
– Что?
– Мой портрет нарисуй.
– Так бумаги нет, и темно…
Эрте воткнула шпильку между досками и спрыгнула со сцены, оттолкнувшись руками. Подбежала к стойке, заговорила с буфетчицей. Та подняла брови, потом рассмеялась. Результатом переговоров стал листок линованной бумаги и карандаш.
– Бумага не очень.
– Это неважно. Рисуй.
Ладно, если дама желает… Он примостился на краю сцены, расправил бумажный клочок. Рисовать Эрте было легко и приятно: свет от стойки очертил ее острый профиль, только обводи – выпуклый лобик, тонкий нос с горбинкой, приоткрытые губы и маленький упрямый подбородок. Тени – глаз, щека, и боковой стороной грифеля, чтобы получались широкие мягкие линии – хаос вихров. А если анфас? Плохо против света… Он подошел к стойке.
– А ну-ка повернись сюда лицом.
Эрте хмыкнула, но подчинилась.
Голова красивой формы, хотя и крупновата для ее роста. Скулы не так выступают, как у большинства хонтийцев с побережья. Глаза чуть раскосые, правая бровь выше левой. Губы тонкие и подвижные. Прямая шея, ворот кофточки…
– Бог ты мой! – громко сказала буфетчица. Эрте тут же очутилась рядом, потянула листок к себе.
– М-м… – Рисунки ей явно понравились. Но как-то не так, как обычно нравятся девчонкам их похожие и красивые портреты.
– Неплохо, – поставила оценку. Дикие светлые глаза уставились ему в лицо. – Хочешь подработать и сделать хорошее дело?
– Допустим, хочу, и что тогда?
– Ты послезавтра в пять часов свободен?.. Приходи к Зеленому Дому, знаешь, где это? Вход в подвал со двора, скажешь, что ко мне. Придешь?
– А что делать-то надо будет?
– Сейчас некогда и не место, там расскажем. Приходи, – Эрте улыбнулась.
– Приду.
– Не опаздывай.
Приподнялась на цыпочки, тронула губами его щеку, развернулась и нырнула в сумрак, в скачущую толпу, грохот и завывание.
– Вот какие дела! – заметила буфетчица. Наклонилась, кряхтя, подняла на стойку новый лоток с чистыми стаканчиками. – Сами выбираем, сами целуем… Ты смотри, студент. Эта птичка та еще трясогузка.
Ниру высказался ненамного понятнее.
