– Привет, Самми. Знаешь Зеленый Дом в Старом Городе?
– Кто не знает.
– Зайдешь во двор, там найдешь редакцию газеты «Пересчет»…
– Знаю, там у Варикки Юмате тетка работает. Он у нее сидит, когда мамка ругается.
– Совсем хорошо. Спроси главного редактора, господина Мелгу, и скажи ему… скажи вот что: «Дэк больше не сможет прийти и просит передать: когда вы с ним говорили у вас в кабинете, он был прав, и Лин был прав». Если там будут посторонние люди – начальство, полиция, – ничего не передавай, скажи, что ищешь Варикки. Запомнил?
– А денег сколько дадите?
Дэк выгреб из кармана брюк мелочь.
– Держи. Бегом добежать сможешь?
– Чего бегом, у меня велик.
– Прекрасно. Повтори, что надо сказать господину Мелге.
Мальчик повторил, Дэк пересыпал в грязную лапку монетки, и посланец исчез за штабелями ящиков. Что мог, я сделал, поверит Мелга или нет – от меня не зависит, а мне пора.
– Вы все деньги ему отдали? – строго спросила Дарни, когда они выбрались во двор.
– Нет, у меня еще крупные есть.
– Молодец! – она сунула руку в карман кофточки. – Вот, возьмите. Сядете на трамвай «зе-шесть», который к Белой Речке идет.
– Спасибо, Дарни. Мне больше и не надо, мне бы только выйти из города.
Он достал из кармана таблетки, оторвал две и дал девочке.
– Вот. Съешь одну сама, другую отдашь Ниру, как только его увидишь. Если придут спрашивать – говорите, что меня сегодня не встречали.
– Это – на случай тестирования?
– Да. Едва ли понадобится, но вдруг.
– Мы вас теперь забудем?
– Нет, такого не бывает. Но они вас не прочтут.
– Я вас не забуду, – пообещала Дарни. Длинноногой сестренке Ниру не пришлось подниматься на цыпочки, чтобы поцеловать его, но обнималась она смешно, по-девчонски.
– Ты меня спасла, – сказал он ей. – Не забывай, но вспоминай пореже.
Дэк постарался сделать строгое лицо, чтобы девочка поняла: речь не о сантиментах.
– Удачи, – прошептала Дарни. – Уходите без меня, я потом пойду.
Да полно, сантименты ли у нее на уме? И кто такие унионисты из нижних?..
Щуплый паренек в рабочей куртке дремал, положив руки и голову на спинку сиденья перед собой. Вагоновожатый щурился в зеркало на стриженое темя, мотающееся в такт толчкам: белый день, а он дрыхнет, должно быть, пьяный, еще будить его на конечной… Впрочем, парень проснулся и выскочил сам. Пошел не в жилой квартал, а вдоль шоссе, через мост, вон из города. Может, девка у него там, в предместье, из-за нее и работу прогулял. Полицейский в будке глянул сквозь стекло и равнодушно отвернулся.
Паренек будто бы никуда не спешил, но и предместья скоро остались позади. Закончились деревянные дома с палисадниками, по обе стороны дороги легли аккуратные коврики полей, золотые и серо-коричневые, за ними показалась деревня. На автобусной остановке пешеход завязал беседу с пожилым местным жителем, прислонившим к столбу велосипед. Узнал, что автобус будет через три часа, если повезет. Рассказал, что у него сестра рожает в больнице на побережье, и рядом из родных у нее никого. Поинтересовался, сколько может стоить такой велосипед. Услышал десятикратную цену, обозвал хозяина велосипеда допустимым в обществе словом. Помолчали с минуту, потом обсудили восьмикратную цену, пощупали шины, покрутили педали вхолостую, приподняв за сиденье. После третьего раунда («у меня столько нет!», «а я куда без колес!», «да я вам его верну!», «вернешь – отдам деньги!», «совесть имейте!», «учи меня еще!») сошлись на трехкратной цене и расстались, довольные друг другом.
Велосипед держался молодцом: хоть и издавал на ходу некий жалобный писк, но скорость набирал приличную, даже в горку. Дэк приблизительно помнил, как проехать к холму, где находилась вертолетная база лесоохраны. Впрочем, «приблизительно» – не совсем то, что нужно, когда приходится выбирать, куда свернуть на лесной развилке. В обе стороны дорога казалась одинаково скверной, влево – как будто более наезженной. Дэк уже собрался положиться на удачу, как позади послышался рокот мотора.
