Аднап Ломогоб, а это, безусловно, был он, безразличным тоном произнес:
– Сюда давай.
Юл с опаской вложил кусочек золота в протянутую клешню.
Правитель Хррр извлек из кармана тоги веревку, обвязал завитушку и бросил ее на пол.
– Лови, – приказал он тем же безразличным тоном и приглашающе подергал за веревку.
(«– Конечно, я не стал ловить. Еще чего!..» – сказал Юл с таким правдивым выражением, что Атос сразу понял – врет.)
Когда богомолу наскучило дергать за веревку, он поднял серебряную клешню. Клешня лязгнула и трансформировалась в дисковую пилу. Пила завертелась с противным звуком, Аднап Ломогоб задумчиво полюбовался ее вращением, а потом так же задумчиво посмотрел на Двуглавого.
– А вот интересно, – сказал он, – что будет, ежели одну голову тебе снести, а вторую оставить?..
Тут Юл подумал, что меланхолия меланхолией, а зеленого богомола не отмыть добела, и приготовился дорого продать свою жизнь.
– Предупреждаю, у меня первый разряд по абордажному бою, – совершенно изменив тон, прорычал он и встал в исходную позицию, одинаково удобную как для нападения, так и для бегства. Тусклый взгляд правителя вдруг оживился.
– Пират, что ли?
– Ни в коем разе! – на всякий случай твердо отвечал Юл.
– Значит, пират… – Пила замедлила вращение и превратилась обратно в клешню. – Так бы сразу и сказал. Как звать?
– Юл, – буркнул Юл. – Двуглавый.
Богомол смерил его взглядом и сказал:
– Наконец за пятьсот лет кто-то нормальный попался. – Он отступил и поманил Юла за трон, где обнаружилась неприметная дверь, ведущая в длинный коридор.
Покои, куда правитель привел Юла, тоже производили странное впечатление. Повсюду царила сверкающая роскошь, но парчовые портьеры были наполовину оборваны, посередине ковра лежала куча каких-то огрызков, неподалеку лежала разбитая арфа с торчащими струнами. На столе, инкрустированном драгоценными камнями, валялась перевернутая тарелка, и куски серного колчедана рассыпались по полированной поверхности.
– Убрать свинарник! – рявкнул Аднап Ломогоб, на его крик набежали слуги.
Порядок был наведен немедленно (в том числе принесли новую арфу). После чего правитель проявил себя обходительным хозяином: недоумевающий Юл был усажен в кресло у камина, в руки ему сунули пластиковую тару с выдержанной фтороводородной кислотой, выдали сигару, рядом поставили кювету с легкими закусками – мелко наколотым каменным углем, пемзовыми чипсами и кубиками мотылькового лукума. Сам Аднап Ломогоб уселся в кресло напротив, в его стакане розовел слабенький раствор перманганата калия. Он непринужденно произнес:
– Ну, рассказывай, как там наши?
– Какие еще «наши»?
– Да ладно, – осклабился богомол. – Как там, на Планете Негодяев? Как мой старый знакомец, Великий Спрут, по-прежнему процветает? Ворочает триллионными делами?
– Процветает… – осторожно ответил Юл, отхлебнув кислоты. – Ворочает…
Аднап Ломогоб вдруг проскрежетал:
– Еще бы этой Великой Скотине не процветать, после того, как я добыл ему чудо-доктора Итай-Итая!
– Насколько я слышал, – так же осторожно сказал Юл, – чудо-доктора Великому Спруту добыл некий Богомол Панда. – Тут Юл вспомнил, что произошло с теми, кто слишком хорошо знал историю с чудо-доктором, и поспешил добавить: – Впрочем, это только слухи. Кто его знает, как там было на самом деле.
– Кто знает, кто знает… – проворчал правитель Хррр. – А поверишь ли ты, Двуглавый Юл, если я скажу, что я и есть тот самый Богомол Панда, и никто лучше меня не знает, как было дело?
На это Юл отвечал дипломатично:
– В моем положении я готов поверить чему угодно. Однако, насколько известно, Богомол Панда был славным головорезом и не знал, с какого конца подойти к арфе. К тому же, говорят, от него осталась одна-единственная клешня, которую нашли на свалке… – Тут взгляд Юла упал на серебряную клешню правителя Хррр, и он замолчал.
– Иногда клешня, любезный Юл, это просто клешня, – хмыкнул Аднап Ломогоб. – И лучше пожертвовать ею, чем головой. А касаемо всяческих арф… Никто во Вселенной не посвящен в тайну моего прошлого, но тебе, пожалуй, я ее поведаю, поскольку
