течению безумия.
Кто следующий? Что, если ей придется блуждать в лабиринте до конца жизни, в поисках выхода, которого нет?
Рев мотоцикла прервал поток депрессивных рассуждений, и Эйлин напряглась, вся превратилась в слух. Байк остановился у ее дома. Сердце забилось чаще, с губ сорвалось имя. Реннен! Если это кто-то другой, то она просто разобьет треклятый мотоцикл!
Вскочив на ноги, Эйлин глянула в зеркало: глаза горят, щеки пылают, отросшие волосы волнами лежат на плечах. Может, переодеться? Байкой с джинсами не удивишь и точно не сразишь наповал.
«Дыши ровно», — приказала она себе и все равно вздрогнула, когда в стекло ударился камешек.
Сдерживаясь, чтобы не выбежать на улицу, Эйлин медленно подняла оконную раму. Мороз бодрил. Внизу, спрятав руки в карманы кожаной куртки-косухи, стоял Реннен. Он прислонился к стволу каштана, росшего под окном, и увлеченно изучал что-то у себя под ногами. Даже не смотрит на нее… Волна жгучего разочарования нахлынула на Эйлин, и она спросила нарочито безразлично:
— Рождество — и без твоей серенады? Неужели слова забыл?
Реннен потянулся, как кот, отошел от дерева и сложил руки на груди. Прежде чем ответить, он проводил взглядом проехавшую мимо машину.
— Если спою, тебе снова придется меня целовать, а я не уверен, что ты этого хочешь, — ответил Реннен и наконец поднял на Эйлин глаза.
У нее внутри взорвались крошечные фейерверки, мир в одночасье заискрился яркими красками, словно из Бродика они перенеслись в сказку. Хотелось по привычке съязвить, мол, неужели мамочка отпустила тебя гулять так поздно. Но Эйлин сдержала глупый порыв. Ни к чему провоцировать очередной обмен остротами.
В дверь снова постучали.
— Подожди, — взволнованно попросила она.
— Хоть всю жизнь, — донеслось в ответ.
Эйлин пробежала мимо шкафа, отмечая на ходу, что можно выбрать голубой жакет. Но под него еще блузку нужно найти, а времени и так нет. Ай, ладно. Какую же отговорку использовать, чтобы сбежать с ужина к Реннену?
Вечеринка была в разгаре, шведский стол ломился от всевозможных закусок: канапе на шпажках, мясная нарезка, овощные рулетики. Нет, сейчас не до еды. Эйлин отвернулась, высматривая среди гостей маму: вон она, танцует с высоким, аккуратно причесанным брюнетом.
— Я поправлю огни на крыльце, — крикнула Эйлин матери и, прихватив ее стильное кашемировое пальто, вышла на улицу.
Она изо всех сил старалась сдерживать ликование. Вот как притворяться обиженной, когда губы сами расплываются в глупой улыбке?
Рождественская гирлянда на фасаде дома освещала Реннена то красным, то синим светом, отчего он казался загадочным.
— А где охрана? — спросил он.
Эйлин догадалась, что речь о Санктуме.
— Альтер остался с Беренгаром. Моя комната слишком маленькая, чтобы там его прятать. И как бы я объяснила маме постоянные перебои с электричеством?
Откуда эти восторженные нотки в ее голосе? Она же выдает себя с головой! Нужно выпрямиться, деловито вскинуть подбородок… Да, вот так.
Уверенно приблизившись, Реннен взял Эйлин за руку и, склонившись к самому уху, шепнул:
— Поехали.
Опьяненная его близостью, она и не сообразила, о чем речь. Опомнилась только у мотоцикла. Вот так, да? Появился спустя два месяца и даже не сомневается, что Эйлин пойдет за ним хоть на край света. И она тоже хороша, ведет себя как марионетка.
— Никуда я с тобой не поеду, — уперлась она. — Давай поговорим здесь.
Реннен притянул Эйлин к себе за отвороты пальто и серьезным тоном сказал:
— У меня есть сюрприз для тебя.
— Ждешь, что запрыгаю от счастья, как ребенок, получивший конфетку от доброго дяди?
Слова попали в цель. Реннен отстранился и глубоко вдохнул. Эйлин показалось, что он считает вслух: «Раз, два, три…» Наглец! Это кто еще беситься должен?!
