множество частей и понес прочь.
Раш обернулся через плечо, их взгляды скрестились.
– Я предупреждал, чтобы ты не делала глупостей, – сквозь зубы прошипел он.
Пошатываясь, Хани едва стояла на ногах. Глаза закрывались, а сознание норовило удрать в заоблачные высоты.
Она не успела ничего ответить, потому что на нее, словно снег на голову, свалилась Миара. Она вся, с ног до головы, была перепачкана черной кровью шарашей, но сама выглядела как будто невредимой. Не считая внушительного кровоподтека на подбородке и разбитой губы.
– Первый раз видела духа-защитника! – Она остервенело потрясла Хани за плечо, как будто боялась, что одних слов будет недостаточно, чтобы выразить весь восторг. – Напишу песню о медведе Яркии, клянусь Равновесием!
– Хаос вас всех подери, – угрюмо бросил Раш. Он наклонился, взял пригоршню припорошенного пеплом снега и размял в кулаке. – Совсем бабы умом тронулись – жди беды!
– Он бывает редким засранцем. – Миара протянула руку, и Хани приняла помощь с немой благодарностью. Таремка подставила плечо, придерживая северянку за талию. – Есть тебе больше нужно, – ворчала она, – костлявая, что карга.
– Карги не костлявые. Поедем в Кельхейм, – она перевела дыхание, – заедем в Шодайское остролесье, поглядишь на настоящих карг.
– Ну, уж нет, милая, боюсь, я по горло сыта северными чудесами. Да ты еле дышишь. А ну-ка, идем отсюда.
Они прошли совсем немного, прежде чем дорогу перегородили Мудрая и староста: старая женщина хмурилась, мужчина как раз выдернул из бедра обломок стрелы и швырнул ее Хани под ноги.
– Ты порченая, – звенящей в голосе вьюгой, сказала Мудрая. – Шилихана-Медведица – самый старый из духов-защитников Яркии, она всегда помогала нам в битвах против шарашей. А ты осквернила ее Шараяновой порчей.
– Тролль хотел забрать детей, – спокойно ответила Хани. – Я позвала вашу защитницу, но ей и дела до вас не было! И мне пришлось ее подчинить, чтобы спасти тех, кого еще можно было спасти.
– В холодную[10] ее да руки покрепче связать, – прорычал староста. – Сейчас нужно позаботиться о раненых. А с этой завтра разберемся.
– Она же спасла ваших детей!
Все взгляды обратились к Миаре.
– Не вмешивайся в наши дела, – предупредила Мудрая. – А ты, Варай, не горячись. Я сама с ней разберусь.
Хани чувствовала, как Миара подалась вперед, но споткнулась о взгляд Мудрой.
– Не нужно, – северянка отстранилась от чужестранки. – Я пойду с ними по своей воле.
– Мои ученицы готовят места в амбаре, отнесите раненых туда, – велела старая северянка старосте, – о них позаботятся. Если на то будет воля Скальда, к ночи узнаем, скольких заберет порча. Да соберите погребальный костер для наших воинов, с первыми звездами буду просить Скальда принять их достойно. А шарашей сожгите за холмом.
Катарина
Малый тронный зал пустовал. Круглые окна под самым потолком, выложенные разноцветной мозаикой, пропускали внутрь солнечный свет. Центром зала служил стол резного дерева, покрытый лаком и отполированный до блеска. Вокруг него – стулья с мягкими подушками и подлокотниками.
В стороне, заняв собою весь угол, потрескивал дровами камин, рядом устроился приземистый столик для шахматной игры. Вдоль стен растянулись скамьи.
Основным украшением Малого тронного зала служил царский престол. Он стоял на помосте, покрытом парчой: высокая спинка, обитая белым атласом, по которому вверх тянулись вышитые золотом и серебром стебли причудливых растений, в изголовье – россыпь драгоценных каменьев. На подлокотниках белого золота играли солнечные блики.
Именно здесь царь Рхеля принимал своих советников и почтенных гостей, с которыми желал вести беседы с глазу на глаз.
Распорядитель побеспокоил Катарину лишь за полдень следующего дня. Привычно раскланявшись, Киран передал на словах приглашение Ракела: царь просит гостью присоединиться к нему в Малом тронном зале. Сегодня Катарина с особой тщательностью
