– Ну, чего ты остановился, непревзойденный поэт-песенник? Давай, выдай девочкам свою матерщину, – подначила меня Шиза.
Я прижал руки к груди. Посмотрел нежно в глаза «снежинки» и, медленно направляясь к ней, полным драматизма голосом, продекламировал, сочиняя на ходу:
Дальше все, рифмы не было. Но и этого хватило, чтобы произвести неизгладимое впечатление на слушателей.
Девушка очарованно замерла. Остальные выпали в осадок. Молча и пораженно уставились на меня. Я даже почувствовал себя Байроном.
– Ты и в самом деле ночью думал обо мне? – на полном серьезе спросила она.
«Ну надо даже! И этих «снежных баб» можно охмурить такой «лапшой». Удивительно!» – подумал я.
– А чего ты хотел, – ответила мне Шиза. – Здесь нет еще театров, поэтому ремесло поэтов не востребованно. Народ развлекают по кабакам только вот такие, как ты, бездари-самоучки.
– Завидуй молча, – отмахнулся я.
А девушке сказал:
– Конечно нет. Я думал – чего мне пожрать? Кормить-то сегодня не будут, – засмеялся в полный голос.
– Убью стервеца, – взвилась девушка.
Парни смеялись взахлеб. Девчонки хихикали, а я стоял довольный.
– Мы берем тебя на воспитание, – отсмеявшись, сказала самая молоденькая. – Не хочу, чтобы такой поэт утонул в твоей грубой душе горца.
Какие здесь поют песни, я уже слышал, чего «краля» только стоит. Любые слова, сложенные в рифму с небольшим смыслом, вызывают неподдельный восторг. Как верно подметила мой внутренний литературовед, театров тут нет и Шекспиров тоже нет.
«Может, все-таки спеть им частушки?» – подумал я, разглядывая девушек и купаясь в лучах их восторга.
– Тебя убьют, ненормальный, – предупредил меня ангел-хранитель.
Наш первый день начался с построения перед светлыми очами ректора филиала академии – архимага мессира Кронвальда. Нас выстроили по цветам мантий: красные – боевой факультет, зеленые – целители, и мы – синие. Ректор, очень похожий на Деда Мороза, с окладистой белой бородищей и кустистыми бровями, вещал нам о братстве мастеров по искусству. О долге перед страной и королем. Расписывал перспективы, которые открывает нам магическая наука. О том, что мы, выйдя из этих родных стен альма матер, станем бакалаврами, а многие, милостью короля, ненаследными дворянами. Что здесь все равны. И кто захочет, может продолжить обучение в столице и станет магистром.
Я один был в теле дворянина в своей колонне (со статусом и привилегиями я сживался как с родной кожей) и наблюдал, что проникновенная речь мессира Кронвольда находит отклик в неискушенных сердцах парней и девушек. Я же только хмыкнул.
Нам объявили, что сегодня у нас день знакомства друг с другом и академией. Первокурсники должны были собраться в группы, найти себе зеленую полянку и провести типа пикника, перезнакомиться, угостить преподов, которые будут обходить новых студентов и давать им последние наставления перед долгой и трудной учебой.
А потом все разошлись. Когда начала разбредаться наша колонна, я громко сказал:
– Кто хочет посидеть и отдохнуть, следуй за мной. Я угощаю.
Где была хорошая поляна, я уже знал. Туда и пошел, не оборачиваясь. Это была беседка с большим столом, уютно спрятавшаяся за густыми туями. В ней я ожидал Полли.
За мной пошло около десяти-двенадцати парней и девушек, и они, выжидая, смотрели на меня. Я улыбнулся им и сказал:
– Здесь нам будет хорошо. Меня зовут Дар. Предлагаю обосноваться здесь. У меня есть вино, пироги, сыр, фрукты и конфеты, – закончил я.
– Я – Эрна. У меня скатерть, колбаса и студень, – покраснев, продолжила та девчушка, которая пропускала меня без очереди на испытания. После этого прорвало всех.
– Так, – спокойно остановил я их. – Быстро к себе – и тащим все, что есть, сюда.
Беседка мгновенно опустела, остался один нахмурившийся паренек. Крепкий и невысокий.
– У меня нет ничего. – Он хмуро посмотрел на меня.
– Ну, значит, тебе повезло, – засмеялся я. – У настоящего студента ничего и не должно быть. Кроме мозгов, – добавил. – И
