Вот и сейчас показалось, что дыхание мужчины стало ровнее, а мышцы лица немного расслабились.
Я коснулась пальцами морщинки на лбу, погладила по щеке. Почему он так поступил? После всех безобразных выходок зачем он забрал себе мою боль? Уж лучше бы оставил мучиться, я заслужила. Всегда думала только о себе, даже сегодня, когда пыталась помочь Эди. И это я попалась в ловушку, меня зацепило, потому что я отвлеклась на кристалл. А теперь даже не оправдаться перед самой собой, совесть кричит слишком громко, и стыдно смотреть людям в глаза.
Стрелка больших часов на стене медленно завершала свой круг. Диана притихла и уткнулась головой в колени. Внутри меня будто сжалась невидимая пружина, так сильно было напряжение. Я сидела и ждала — а что еще оставалось?! — ждала, когда Эди вернется, и не отходила от Амира. «Тик-так, тик-так», — отдавалось в голове. Сколько еще осталось времени в запасе?! Эди, Эди, ну возвращайся же скорей!
Глава 32
Начнем все сначала
— Ах! — Мы обе дернулись, как от удара, когда яркая вспышка ослепила глаза, а на пол комнаты с шумом свалился Эди. Он крепко прижимал к груди тело бесчувственной девушки.
— Эди! — Я вскочила на ноги, Диана попыталась встать, но, кажется, силы оставили ее окончательно.
Эди осторожно опустил сестру на пол, очень бережно провел ладонью по ее щеке, и она открыла глаза.
— Бэла, — позвал он. Девушка перевела на его лицо растерянный взгляд, словно не узнавала. — Бэла, ты помнишь меня?
Мы все глядели на нее, а я как-то механически отметила, что она и правда красавица. Тонкая, хрупкая, с пышными волосами оттенка цветочного меда, с бархатистыми карими глазами, белой нежной кожей, сквозь которую просвечивали тонкие голубые вены. В отличие от «неземной» Дианы красота Бэлы была очень чувственной, эта чувственность проскальзывала в каждом жесте, даже в том, как она испуганно подтянула колени к груди и обхватила их руками, не отрывая широко раскрытых глаз от брата.
— Зелье забвения, — шепнула Диана. А я вдруг поняла, что эмоции — это самая ужасная вещь на свете. Именно из-за них люди утрачивают волю, именно из-за них прогибаются под обстоятельства. Иногда слишком сильные эмоции способны затуманить разум, смешать ориентиры, как сейчас у Эди. Он так смотрел на сестру, что мне самой стало больно.
— Эди! — крикнула я, привлекая его внимание. — Если она под действием эликсира покорности, прикажи ей излечить Амира. Мы больше не можем тянуть. — «Может, уже слишком поздно», — едва не добавила я, но вовремя прикусила язык.
Я видела, что ему очень сложно взять себя в руки, но он совершил поистине героическое усилие и, поднявшись на ноги, громко и властно произнес:
— Ты сейчас же излечишь этого человека, пострадавшего от кровной защиты. Ты поняла меня?
Девушка испуганно кивнула, а лицо Эди исказилось от боли.
— Приступай! — велел он, и голос его едва заметно дрогнул.
Бэла поднялась и подбежала к Амиру и так же, как Диана, положила ему руки на лоб и закрыла глаза.
Я даже ладони сжала от волнения, силясь рассмотреть, происходят ли какие-то изменения. Вдруг Амир вздрогнул всем телом, а я вместе с ним. Руки Бэлы скользнули вдоль его лица, и она повалилась навзничь. Эди бросился к сестре и вновь подхватил на руки, крепко прижав к себе.
— Диана, есть еще тот эликсир для восстановления сил?
— Нет, я отдала тебе последний.
— Ей удалось? — спросила я Диану.
— Не знаю, но она отдала все силы, потому и лишилась сознания.
Мы одновременно перевели взгляд на Амира. Диана с трудом развернулась лицом к дивану и даже привстала на колени. Я затаила дыхание. Эди не отрывал взволнованного взгляда от друга, продолжая крепко прижимать сестру к груди.
Глубокий вздох прозвучал в тишине так громко, как удар тонкой палочки по туго натянутой барабанной коже. Амир пошевелился, раскрыл глаза, а потом медленно повернул голову и обвел взглядом наши лица.
Я силилась понять, узнает ли он нас, когда он едва слышно спросил:
— Все живы? Или я попал на чьи-то похороны?
Я бы, наверное, улыбнулась шутке, если бы не его слабый голос, эта неестественная бледность и отголосок нечеловеческой
