прахом. Защитные руны по периметру должны располагаться в строгом порядке и быть четко обозначены, лишней или пропущенной линии будет достаточно, чтобы все начать сначала. Активировав свою встроенную гарнитуру, Эдвард запустил режим проекции, проецируя каждую руну на землю прежде, чем начинает ее размечать ножом. Конечно, такие техники были давно запрещенными, и в цивилизованном обществе за их проведение даже смертная казнь казалась не таким уж и серьезным наказанием, но он имел доступ и не к такой информации, поскольку для достижения своих целей порой приходилось идти далеко не общепринятыми путями. Когда- то именно за такие опыты и эксперименты и был уничтожен конклав Белой Башни, но это вовсе не значит, что все их знания были уничтожены вместе с ними. Часть досталась Эдварду, внимательно ознакомившимся со всем их содержимым. Несколько раз это уже спасало ему жизнь, и не грех снова ими воспользоваться.
Руны ложились на землю одна за другой, сплетаясь в три защитных кольца по общему кругу, но занятие это было весьма утомительным и продолжительным. Забыв обо всем на свете, он ножом продолжал резать землю, боясь только того, что где-нибудь ошибется и тогда придется искать уже другое место для повторения ритуала. Закончил этот нелегкий труд уже когда солнце стояло довольно высоко в небе, раскрасив его в привычные голубые тона, только местами разряженные белыми облаками, совершенно обессиленный и вспотевший, но полностью расчистивший на полянке круг шириной в ладонь и диаметром в нужные двадцать шагов. Все легко правильно и все точно сошлось, но сейчас это всего лишь рисунки на сырой земле и пора приступать ко второму этапу.
Вооружившись одним только ножом, Эдвард снова отправился в лес, стараясь уже держаться ближе к опушке и, активировав имплантат, запустил его на поиск живых организмов, отделив фильтром флору, иначе здесь все просто начинало сиять красным. Охота на животных, в принципе, не сильно отличалась от охоты на людей, с какой-то стороны даже была проще, поскольку животные не могут творчески мыслить, что уже делало их более уязвимыми. Меньше часа потребовалось, чтобы выследить довольно крупное, весом, наверное, раза в два больше самого Эдварда, рогатое животное на четырех ногах. Гордое и уверенное, оно паслось около лесной опушки, совершенно не подозревая о возможных угрозах. Именно такое существо видел на рисунке Лены, и уже тогда оно показалось ему превосходным представителем своего вида, но в реальности оказалось еще красивее.
Передвигаться по ветвям было не так удобно, как по земле, но ветерок, шелестевший в листве, заглушал его неловкие движения, позволив подобраться к животному не замеченным. Взяв нож двумя руками, спрыгнул на животное сверху, стараясь попасть лезвием под основание черепа, навалившись на него всем весом. Жертва издала почти человеческий стон, так и не успев понять, что же произошло, буквально повалившись на землю. Кажется, при прыжке Эдвард ему и переднюю пару ног ударом сломал.
- Тихо… тихо… – он погладил по морде еще дергающееся животное, наблюдая, как гаснут последние огоньки жизни в его глазах, – тихо… – убедившись, что животное мертво, взвалил тушу на плечи и отправился обратно на поляну. Обратно идти было легче и быстрее, без петляний по лесу в поисках следов.
Дальше снова дело техники, поскольку разделывание туши всегда довольно грязный и неприятный процесс, так что даже пришлось форму снять, чтобы не запачкать кровью и прочими жидкостями. Только как раз кровь ему и нужна была больше всего. Конечно, гораздо лучше подошла бы человеческая, но ему совсем не хотелось устраивать «случайное исчезновение» пары пионеров, даже сам не мог точно объяснить почему. Кажется, их было банально жалко… невероятно глупое чувство.
Кровью необходимо было залить каждую руну, чтобы она получила хоть какой-то заряд, а не оставалась простым рисунком. Из-за этого приходилось торопиться, пока еще оставалась свежей. И только после того, как земля уже пропиталась по всему кругу, Эдвард привязал его к себе еще и собственной кровью, глубоко разрезав ладонь и добавив еще одну рубиновую струйку к тому, что уже принял круг.
И только теперь можно уже переходить к самому главному, а именно к изготовлению печати. Лучше всего пойдет, конечно, серебро, но с этим металлом, здесь, конечно, проблемы, медь будет немного лучше плавить, чем простое железо, да и работать с ней гораздо легче. Вырезав форму печати, размером с человеческую ладонь, прямо в земле, прочертив все детали и уплотнив стенки глиной, чтобы получилось относительно гладкими, перешел к костру.
Разведя огонь в центре круга из собранного сухостоя и валежника, Эдвард усилил его магнием и спиртом, хранившимся там, наверное, для протирки оптики и технических деталей, от чего тот сразу запылал так, что и подойти нельзя без опаски обжечься. Набросав еще больше топлива, чтобы поддерживать горение, в том числе и куски трухлявых бревен с поляны, Эдвард быстро сунул в самое пламя сковороду с уложенными на нее медными проводами. Почти сразу же запахло горелым пластиком, оставалось только и дальше подкидывать топливо, чтобы все так же ярко горело. Примитивизм, ничего не скажешь, но все же это было лучше, чем пытаться вылепить печать каким-либо другим образом. Датчик температуры показывал, что в центре огонь уже подошел к необходимым градусам плавления, но к этому моменту Эдвард уже успел вымотаться, постоянно подтаскивая древесное топливо к
