- После линейки тебя найду, – еще раз быстро поцеловав девушку, шепнул ей на ухо и отпустил, так что от неожиданности даже покачнулась, едва удержав равновесие. И прежде чем вожатая успела выскочить на крыльцо, метая громы и молнии, просто перепрыгнул через перила, сразу взяв старт с места, только подгоняемый требованиями вожатой немедленно остановиться.
Промчавшись по дорожке и убедившись, что вожатая слишком тяжела на подъем, чтобы устроить преследование, Эдвард глубоко вздохнул, приводя дыхание в более спокойный ритм, а потом рассмеялся, подумав, что только что наделал, поражаясь собственной глупости. Ведет себя как какой-то ребенок, видели бы его сейчас его вассалы, так точно бы подняли на смех. Хотя, в этом маленьком мирке, словно состоящем из кусочков счастья, слепленных друг с другом, невозможно себя чувствовать по-другому, хочется дурачиться и баловать, любить и быть любимым, забыв обо всех тех ужасах и смертях, что прежде преследовали его на каждом шагу. Пионер, Семен и все прочие, кто пытается найти выход или постепенно сходят с ума, просто не понимают, какое чудо выпало им в жизни, посмотреть на то, каким может быть мир, в котором нет привычной смерти и жестокости, а только по-детски наивное счастье, какого порой действительно сильнее всего и не хватает.
Вот только погода портилась, заметил Эдвард, вместо уже ставшего привычным яркого солнца наблюдая на небе тяжелые свинцовые облака. Столь заметные природные явления в его родном мире обычно сопровождались сигналами тревоги и введением чрезвычайного положения на периметрах, поскольку чаще всего обозначали приближение бурь или штормов, несущих с собой шквальный ветер, способный содрать с незащищенного человека кожу вместе с мышцами, и кислотные дожди, проедающие даже костюмы защиты. Здесь же пионеры посматривали временами на него, но ни тревоги, ни даже простой обеспокоенности никто не выказывал, и здесь стоило положиться уже на опыт местных. Раз не готовятся, то и не видят в этом ничего страшного, да и с другой стороны, проходи здесь подобные климатические явления, от этого лагеря давно бы ничего не осталось, только покрытые оксидами обломки.
Славю нашел на площади, сидевшую на скамейке, и смотревшую в никуда, словно и не собиралась идти на завтрак со своим вечно неунывающим видом, наоборот, сейчас чем-то расстроенную.
- Ты позволишь? – он подошел к этой же скамейке и взглядом указал на место рядом с девушкой. Та, услышав знакомый голос, посмотрела на него, снова поцарапав его только начинавшую жить душу острыми осколками печали в глазах, из-за чего появившееся хорошее настроение моментально куда-то исчезло.
- Конечно, садись, – она улыбнулась, а взгляд даже подобрел, но Эдвард уже чувствовал, что что-то не так. Может быть, он и плохо разбирался в женских чувствах, посвятив свою сознательную жизнь несколько иным вещам, но читать эмоции своего собеседника умел хорошо. Славю что-то давило, и оставлять это так просто Эдвард не собирался, поскольку в этом лагере практически все, так или иначе, оказывалось связано с его персоной, и в первую очередь эти девушки.
- Я же так и не поблагодарил тебя толком, – присев рядом, Эдвард посмотрел на девушку, теперь упорно разглядывающую землю под ногами и отказывающуюся поднимать на него взгляд, – Уже трижды твой должник, а долги привык возвращать.
- Ну что ты, в самом деле, – Славя все-таки повернулась к нему и улыбнулась, – Ничего ты мне не должен, это же мелочи какие-то.
- А вот здесь позволь мне решать, – покачал головой Эдвард, не соглашаясь с девушкой, – Ты мне помогала, а такие вещи нельзя забывать. Я тебе благодарен за это, и, что вполне логично, хочу как-то помочь. И поверь на слово, мне очень тяжело видеть, как ты грустишь, – он улыбнулся кончиками губ, увидев, как девушка удивилась, посмотрев на него своими широко распахнутыми бездонными голубыми глазами. Казалось, в них целый океан, и достаточно одного неловкого шага, чтобы соскользнуть в них и утонуть в бессильных попытках вырваться.
- И вовсе я не грущу ни о чем, – Славя попыталась натянуть на лицо маску в виде своего привычного выражения лица, но Эдвард только покачал головой, разочарованно вздохнув.
- Не ври, тебе не идет, – честно сказал ей, – Я, может быть, и дурак, в чем все больше убеждаюсь в последние дни, но вовсе не настолько, чтобы перестать понимать своих собеседников… Так, а это что? – он удивленно посмотрел на небо, от куда на него только что упала довольно крупная капля воды. Темное свинцовое небо стало словно еще ближе, нависая на «Совенком» так, что кажется, будто еще чуть-чуть, и зацепит краем облаков верхушки флагштока. А водные капли продолжали падать, через пару секунд почувствовал еще одну, а еще через секунду третью, вполне ощутимо приземлившуюся ему на ничем не прикрытую голову.
- Дождь пошел, – Славя тоже посмотрела на небо и улыбнулась, – первый за эту смену. Наверное, сильный будет, после такой жары…
- Дождь? – переспросил Эдвард, в котором снова проснулись старые инстинкты, призывавшие бояться непогоды, которая в его родном мире не приносила ничего, кроме больших неприятностей. Враждебный человеку мир мог угрожать со всех сторон, и достаточно любой, даже незначительной ошибки, чтобы погибнуть страшной и мучительной смертью. «Совенок» был куда
