Солнце. Закрыв глаза и зажмурившись, Эдвард некоторое время просто грелся в его лучах, стоя на крыльце столовой, искренне сожалея, что ничего подобного не сможет увидеть в своем родном мире. И, только после этого оглянулся по сторонам в поисках Алисы, но девушки уже нигде не было видно. Еще раз вздохнув и убрав руки в карманы своих шорт, направился к музыкальному клубу.
Проходя мимо библиотеки, в окне увидал понуро повесившего голову Электроника и Женю, снова его отчитывающего. Хотя бы за этих можно порадоваться, там полная идиллия в отношениях, в отличие от его собственных, все будущее которых обрывалось в конце недели, а далее шла мрачная и непонятная пустота ожиданий и неизвестности. Музыкальный клуб, стоявший чуть дальше, встретил его тихими звуками музыки, доносившимися из открытой двери, и Эдвард сразу же признал в мелодии гитарные струны. Алиса, видимо, уже была внутри и усердно репетировала.
Заглянув внутрь, он увидал обеих девушек, сидевших с гитарами и разыгрывавшими очередную гитарную партию.
- Ой, Эд, привет! Доброго утра! Тебя опять на линейке не было, да?! А где ты был? Алиса сказала, что у тебя с рукой что-то?! – Мику, как всегда, обрушила на него очередной словесный залп, как только заметила его появление в дверях. Мелодию, конечно, прервали, и даже Алиса остановилась, опустив гитару на пол и с улыбкой его разглядывая. Глава же музыкального клуба явно вознамерилась выбить из него всю правду по поводу происходящего, но больше беспокоясь о том, как это может отразиться на его возможностях игры на музыкальных инструментах, – Эд, у тебя же рука забинтована! Что случилось? Ты руку повредил? А как же ты на гитаре играть будешь? – на лице у Мику сразу же проявилось испуганное выражение, но Эдвард только покачал головой.
- Я уж совсем и забыл про повязку, – махнул он забинтованной рукой и начал развязывать ее, снимая бинт под удивленными взглядами обеих девушек. Плохо оказалось то, что медсестра замотала очень плотно, и нижние слои даже успели врасти в ранения, так что приходилось буквально вырывать их, оставляя снова кровоточащие следы. Про небольшие фрагменты бинта, оставшиеся там, не беспокоился, наниты в крови их растворят через некоторое время. За полдня все следы от укусов заросли практически полностью, хотя еще отличались нежным розовым цветов только что наросшего эпидермиса.
- Эд, а ничего страшного не случится? – забеспокоилась Алиса, оставив гитару и подойдя к нему ближе, – Ты бы так не торопился, ведь можно и заражение крови получить… – пока он смотал остатки бинта и ловко забросил их в мусорное ведро в другом углу комнаты. Взяв его за руку, она попыталась рассмотреть кровоточащие следы там, где вросший бинт пришлось сдирать с кожи, но Эдвард быстро отстранился, не давая ей все внимательно рассмотреть. Из-за ускоренного метаболизма и колонии нанитов в крови такие небольшие ранки затягивались буквально на глазах, а для этого мира подобное явно было не в пределах нормы.
- Не волнуйся, все отлично, – он улыбнулся и поцеловал девушку в щеку, от чего та сразу же покраснела, все еще смущаясь присутствия других людей в такие моменты проявления нежности. Эдвард только головой покачал, – Со мной все в порядке, во всяком случае, пока ты меня еще проспорить не заставила.
- Кстати да! – девушка задорно улыбнулась, – бери гитару и вперед, к звездам!
Эдварду оставалось только подчиниться. К их официальному пятничному выступлению девушки уже выбрали песню, все той же группы «Скорпионс», впечатлившей даже его, и теперь на его участь выпала роль одного из гитаристов. Мику, быстро подключившаяся, сказала, что Эдварду лучше всего будет для начала отдельно отыграть свою партию, чтобы наловчиться, а потом уже можно и в общем составе разыгрывать всю мелодию. Запись самой песни у них тоже была, на этих древних и дурацких магнитных аудиокассетах, где нельзя было сделать даже разделение по частотам и выделить отдельные звуковые каналы, как даже на простых голозаписях, но врожденный талант Мику к музыке уравновешивал подобный примитивизм технологий. Девушка буквально на слух за две или три прокрутки всей песни накидала примерную табулатуру его части на нотном листке, и вручила ему прямо в руки.
Сказать, что у него получалось не очень хорошо, значит, не сказать ничего. Эдвард, сжав зубы, старался точно повторить мелодию, но музыка была явно не его стихией. Все происходящее больше напоминало насилие над музыкальным инструментом, но Мику с Алисой только улыбались и заставляли его повторять снова и снова. Порой девочки сами подключались, и, подтягиваемый еще парой гитар, у Эдварда еще получалось заканчивать свою партию на более или менее подходящем уровне, но, как только начинал играть в соло, снова начинались ошибки. Его пальцы не были привычны к струнам, гораздо ближе для него был эфес силового клинка или же спусковой крючок огнестрельного оружия.
Какие-то результаты начали проявляться только через пару часов таких непрерывных издевательств, когда у Эдварда уже пальцы начали болеть от металлических струн. Ноты табулатуры буквально впились ему в память, и не было нужды даже смотреть на листок, чтобы правильно воспроизвести всю последовательность и с правильной скоростью. Срабатывала уже механическая память, пальцы ложились по привычке, и Эдвард с удивлением начал замечать, что проходит почти всю партию практически без ошибок. А девушки довольно улыбаясь, радуясь его прогрессу. Еще одно поразительное отличие «Совенка» от того мира, к которому
