Зато очередь тянулась, казалось, бесконечно, Алиса, все так же стоявшая рядом с ним, даже начала бурчать себе под нос, что из-за его неторопливости они простоят здесь до самой ночи и помрут с голоду, на что в ответ только улыбался. Хотя когда все- таки добрались до раздаточной, особенных причин радоваться все равно не было. Ужин, приготовленный поварами даже раньше обычного, представлял собой кулинарный шедевр на тему того, как можно испортить даже хорошие продукты, если подойти к делу творчески. Макароны с тушенкой или, как их назвала Алиса, «по-флотски», оказались одновременно и переварены, пригоревшие местами, и в то же время недоваренные до такого состояния, что казалось, будто жуешь резину. Даже привычных сдобных булок не было, вместо них подавали просто куски белого хлеба к сладкому фруктовому компоту. В качестве то ли аперитива, то ли добавки ко всему этому еще выступил овощной салат, густо заправленный чем-то невероятно жирным и белым, с названием которого ему опять помогла Алиса, назвав все это дело «майонезом» и тоже искренне удивляясь, зачем им сегодня дали «оливье». Как оказалось, это было названием самого салата.
- Волнуешься перед выступлением? – спросила Алиса, выковыривая из своей порции макарон те кусочки, какие еще можно было назвать съедобными.
- Нет, – он покачал головой, – скорее, за вас волнуюсь, как все пройдет.
- А можешь не волноваться, у нас все будет отлично, – Алиса улыбнулась, – А вот за тебя я бы как раз поволновалась, чтобы нигде не ошибся.
- Проблема в том, что я не могу о тебе не волноваться, – спокойно заметил Эдвард, отодвигая тарелку с остатками макарон, – все-таки ты моя дама сердца… эммм… у вас это называется «моя девушка», я ничего не перепутал?
- Дурак, – заявила Алиса, сразу же покраснев, – Эд, ты говоришь такие вещи с таким лицом, что хочется тебе еще одну пощечину влепить.
- Алис, ты даже не представляешь, насколько я хочу увидеть тебя на одном из балов во время королевского приема. Ты бы там произвела настоящий фурор, не сомневаюсь ни секунды, – он рассмеялся, но Алиса гневно стрельнула в него глазами, покраснев еще сильнее.
- Хватит говорить всякие глупости, – потребовала у него сердитым голосом, – Только я начинаю тебе верить, как ты опять начинаешь себя вести как сумасшедший!
- Хорошо, давай отвернемся от моей реальности и вернемся к твоей, – согласился Эдвард, – После ужина у нас еще будет свободное время?
- Вряд ли, – Алиса пожала плечами, – Весь лагерь, считай, будет выступать, а не только мы одни, да и вожатка говорила, что после ужина сразу же начнутся первые номера. Их не то, чтобы очень много, но потом танцы… И допоздна их затягивать не хочет, завтра все-таки уезжаем утром…
- Завтра утром? – Эдвард приподнял одну бровь. Значит, впереди у них получается еще одна ночь и даже целое утро. Странно, особенно на фоне того, что ему говорили, что это день последний. Хотя вполне может оказаться и так, что утро не считают, поскольку день в лагере не целый, и большая его часть, получается, уйдет на дорогу в райцентр или как он там еще называется…
- Ну да, – удивилась Алиса, – Или ты решил, что мы прямо ночью отсюда отъезжать будем? Глупо же…
- Да, ты права, конечно, – он снова кивнул, – Моя ошибка.
Компот был даже слишком сладким, и от него неприятно сводило горло, хотелось чего-то простого, но освежающего, так что даже допивать не стал. Отставив стакан в сторону, дожидался, пока Алиса окончательно покончит со своей порцией.
- Обратно к сцене? – поинтересовался, когда его рыжая красавица поднялась со своего места. Девушка молча кивнула и взяла его за руку, вдвоем направившись к выходу, но и в этот раз им не дали спокойно выйти, дверь, как страж преисподней, им перегородила вожатая.
- Алиса, ты не будешь против, если украду на несколько минут твоего кавалера? – с улыбкой поинтересовалась Ольга Дмитриевна и сразу же потащила его в сторону. Естественно, она против не была, все-таки вожатая хоть где-то выигрывала в своем положении, поскольку ее просьбы были равносильны приказаниям.
- Тогда на площади увидимся, – кивнула Эдварду и поторопилась догнать Мику, вышедшую из столовой буквально на две минуты раньше их пары.
- Чем обязан? – поинтересовался он у вожатой, когда отошли в сторону от дверей, не мешая остальным пионерам. Никаких новых провинностей против пионерских правил за ним не числилось, а спокойное и даже добродушное выражение лица вожатой говорило о том, что не собирается его в чем-либо отчитывать, значит, хочет дать ему какое-то новое задание. За две недели это уже успело превратиться в настоящее соревнование между ними. Ольга Дмитриевна заставляла его становиться настоящим послушным
