находившегося в этот момент в слегка оглушенном состоянии и тоже не понимавшего, каким образом оказался на полу, поваленный пионером, выглядевшим как подросток.
- Надеюсь, вам этого достаточно? – спросил Эдвард, когда физрук даже присел обратно на маты, чтобы собрать в кучку мысли, сейчас разбежавшиеся по разным углам черепной коробки. Подобрав с пола скомканный обходной лист и снова протянув его Борису Викторовичу, добавил, – подпишите листок, и мы наконец-то избавимся от общества друг друга.
- Ты этим занимался что ли? – спросил, наконец-то, Борис Викторович, подписывая листок и протягивая его обратно Эдварду, – Черт тебя побери, парень, меня так еще никогда не били…
- Занимался, – кивнул он в ответ, – Долго и упорно. И я надеюсь, что этот инцидент останется только между нами, – проверив подпись и аккуратно снова сложив листок, убрал его в карман своих шорт, – со своей стороны могу дать гарантию этого.
- Ага, еще мне не хватало всем рассказывать, что меня ребенок отделал, – грустно усмехнулся физрук, – Парень, тебе в сборную надо, за страну выступать, а не по лагерям ездить… Такой талант пропадает!
- Такие таланты не стоит использовать слишком часто, – покачал головой Эдвард, вспоминая, для чего действительно служат такие техники боя, – Они не для такого предназначены. Доброго дня! – по привычке приложив два пальца ко лбу, взял за руку Алису, все еще никак не выходящую из состояния шока от увиденного, и направился к выходу, только уже за дверьми позволив себе вздохнуть и даже рассмеяться. На кого он становится похож? Устроить драку по такому глупому поводу, да еще и с учителем, которого, по идее, бояться должен, но при этом не чувствует никакого раскаяния за содеянное. Словно именно такой разрядки ему и не хватало за последнее время, даже скопившееся в душе напряжение от незнакомого места словно отступило, разгружая сознание и вновь позволяя дышать полной грудью. Конечно, в реальности, он никому бы не позволил так с собой разговаривать, и, как дворянин, имел полное право убить этого качка за подобное обращение. Однако здесь он был пионером… Черт возьми! Он пионер, только что использовавший технику смертельного контактного боя лишь для того, чтобы не приходить на дополнительные занятия по физической культуре! Эта мысль почему-то его очень смешила, но вот Алисе, стоявшей рядом, было не до смеха.
- Это что сейчас произошло? – девушка толкнула его в плечо, больше испуганная, чем разозленная, – Эдвард! Ты что сейчас вообще творил! Ты с учителем подрался! Такого, сколько помню, еще никто не делал… да и дрался ты…
- Дрался так, как ты хотела, чтобы научил тебя, – кивнул Эдвард, – это называется контактный бой. Во всяком случае, мы так это называем...
- Кто мы? – кажется, в этот раз Алиса была всерьез настроена выпытать из него данные сведения, и в очередной раз отвязаться тем, что не самое подходящее время, больше не получится, судя по твердой настойчивости, буквально прорисованной на ее лице, – Что ты все время каким-то общими словами отвечаешь, но так ничего и не говоришь. Я такое только в боевиках видела, но там все постановки, а тут… ты ведь убить его мог, понимаешь? Или руку сломать! А ты после всего этого смеешься!
- Не мог, а должен был, – вздохнул Эдвард, – пошли, присядем куда-нибудь, чтобы рядом никого не было. Может, тебе действительно стоит это услышать… Только помни, что то, что тебе сейчас расскажу, должно остаться строго между нами, ни одна живая душа больше не должна это узнать. Понятно? – Алиса только кивнула, а потом повела его в сторону от спортплощадки, ближе к лесу. Сначала Эдвард думал, что она знает какую-то скрытую ото всех полянку неподалеку от опушки, но за спортплощадкой, оказывается, было что-то вроде территории для прогулок, где луг со скошенной тропой пересекали вытоптанные тропинки, на которых еще стояли старые деревянные скамейки, изрезанные инициалами пионеров из предыдущих групп и изрисованные рисунками самого различного содержания, от простых рожиц до грубых непристойностей. Одна из таких скамеек стояла в тени большого дерева, с длинными и гибкими ветвями, опускавшимися совсем низко, что создавало почти что беседку вокруг скамейки, милую и уютную.
- Здесь у нас, вообще-то… – Алиса почему-то замялась, а ее прежний строгий настрой куда-то делся, – парочки вечерами целуются, поскольку думают, что никто их не увидит, зато днем тут глухо и нет никого. Да и от лагеря далеко… – она снова смутилась, – поэтому и привела сюда, никто не услышит.
- Ага, и ты как про эту лавочку и ее предназначение узнала? – спросил Эдвард, поглядывая по сторонам. Ствол дерева и сама лавочка действительно были изрезаны инициалами, сердечками и плюсиками, что влюбленные вырезали в память о своих недолгих романах, остававшихся только в их воспоминаниях и в черте лагеря.
- Я?! Да я никогда! Ни разу! Я что, идиотка какая-то?! – возмутилась Алиса, сжав кулачки, – И мы вообще не за этим сюда пришли! Ты рассказать обещал, кто и зачем тебя так драться учил!
- Это обязательно? – спросил Эдвард устало, понимая, что не хочет врать этой девушке, что привела его в это, если так посмотреть, действительно очень красивое и романтичное место только для того, чтобы их никто больше не услышал, – Я не думаю,
