– Сава, – хрипло заговорил он. – Братуха… Не держи на меня зла! Прошу тебя! Ну, погорячились вчера! Каюсь, слегка палку перегнули… С кем не бывает?.. Помоги! За мной не заржавеет! Мы ведь…
Его голос потонул в воплях Ходжи, которого Дикий волочил к очередной яме. Зэк орал и извивался, как червяк, которого пытались нанизать на крючок, из-за чего егерю пришлось усмирить его ударом в живот. Поперхнувшись, Ходжа замолк.
– Тссс, – произнес Дикий, прижав указательный палец к губам. – Не надо шуметь.
– Сава?! – без особой надежды спросил Зажим. Очередная слеза проделала соленую дорожку на его грубом ноздреватом лице.
Сава молча покачал головой и неслышно отступил в темноту.
Вскоре Ходжа тоже был засыпан землей, и теперь наружу торчали только их головы, гладко выбритые, с нелепо торчащими ушами.
Дикий отошел на метр, любуясь выполненной работой.
– Это хорошо, что у вас стандартный рост, – сказал он, отряхивая ладони. – У меня недавно был один груздь, дылда двухметровая. Когда я его усадил в лунку, он чуть ли не по пояс торчал. Но я решил, что ничего страшного.
Дикий перевел дух.
– Знаете, что этот засранец сделал?
Ходжа шмыгнул носом.
– Он вылез, – сообщил егерь с многозначительным видом, мол, «представляете, какая бестактность!». – Вылез, как глист сами знаете из чего. Пополз к моим прожекторам. Сшиб один из них, а когда тот разбился, начал елозить по стеклам. Ладно, сам порезался, но ему почти удалось перерезать ремень!
Дикий издал смешок, очевидно, вспоминая подробности этого «курьезного» случая.
– Я вхожу, а он на полу дергается, весь в крови, и уже почти освободил одну руку!
Присев на корточки, он погладил Ходжу.
– Успокойся, малыш, – промурлыкал он. – Не надо.
– Что… ты с ним сделал? – отрывисто спросил Зажим.
Он уже понял, что крики и сопли здесь не помогут. Оставался шанс разговорить этого шизофренического ублюдка. Зажим где- то слышал, что со стукнутыми нужно быть на одной волне, подстраиваясь под «фишки», на которых они повернуты.
– О! Хороший вопрос.
Дикий поднялся на ноги.
– Я отрезал ему ноги по колено. Остановил кровь и зашил культи. После этого груздь прекрасно влез в лунку.
– Наверное, ему это не понравилось, – осторожно предположил Зажим.
– Ты угадал, – хихикнул Дикий. – Он кричал так громко, что охрип, и мог разговаривать только шепотом.
Егерь разочарованно вздохнул.
– И он очень рано созрел.
«Созрел, – про себя в панике повторил Зажим. – Созрел – значит, скопытился?»
– Я сейчас, – сказал Дикий, растворившись в черной пелене.
Раздался лязгающий звук, какой-то шорох, и меньше чем через минуту луч фонаря вновь скользнул по головам зэков.
– Ну вот.
Дикий уселся по-турецки перед Зажимом, поставив перед собой небольшую стеклянную банку, наполненную какой-то вязкой жидкостью. Из банки торчала малярная кисть.
– Будет немного прохладно, – предупредил он, как следует обмакивая кисть в липкую субстанцию.
– Что… что это? – дрогнувшим голосом проговорил зэк.
– Эпоксидный клей, – охотно откликнулся Дикий, и Зажим закрутил головой.
– Не надо! Хватит, не надо!!
– Надо, – строго сказал Дикий. – Как, по-твоему, на твоей голове будет шляпка держаться?!
Зажим стиснул зубы. По лбу лениво стекала струйка клея, и он зажмурился. Увидев это, Дикий заботливо стер ее рукавом.
– Ну, совсем другое дело! – радостно заявил он, помахав перед лицом уголовника громадной шляпой из толстой мясистой резины. Она была серо-коричневого цвета с черными крапинками по краям. – Правда красивая?
Зажим не нашелся с ответом.
– Это я сам сделал, – с гордостью сказал Дикий. – Я их шью из автомобильных камер. Самое сложное – добиться нужной
