друг друга, тенями росли в ширину и высоту. Казалось, сам Дьявол был среди них со своей сворой.
Ватажники забыв про мечи, топоры, рогатины в ужасе метались по поляне. Их сбивали с ног. Выкручивали руки. Выбивали оружие. Били, пинали, толкали в снег. Извивающихся, обезумевших от страха лиходеев волочили по земле. Затравленным бедолагам казалось, что со всех сторон к ним тянуться многочисленные щупальца в виде рук, веревок, сеток, каких-то непонятных приспособлений. Через пять минут практически всё движение на поляне завершилось. Несчастная ватага разбойников была поймана и связана. Рвущий перепонки дьявольский звук прекратился.
Атаман с трудом приподняв голову. Сплюнул кровь, набравшуюся в рот. Провел языком по дыре, образовавшейся между зубами. С трудом открыл глаза. Осмотрелся. Захватчиками были молодые, безбородые парни в мешкообразной одежде в разводах, цветом сливающемся с грязным снегом. Неизвестные бойцы были без кольчуг, щитов и шлемов. В руках нападавших были небольшие "ружьишки — пукалки", назвать которые серьезным оружием можно было с большим натягом. Двигались нападавшие слаженно и уверенно, представляя собой единый "живой" механизм. В поведении отряда чувствовалось, что захват разбойников — это обыденное, рутинное дело.
На освещенное место, к костру подошел невысокий подросток. Внимательно осмотрел связанных разбойников. Остановился возле Ваньки и произнес обиженным голосом.
— И что? Это и есть знаменитая, неуловимая банда Ваньки Разбойника — самого известного татя на всю округу? — Он раздосадовано махнул рукой и пнул небольшим шнурованным сапогом кучку снега. Молодец повернулся и оценивающе посмотрел в сторону повозок. — Никого драйва! — Ни тебе укрепленного лагеря со рвом и валом. Нет оборонительных сооружений и фортификаций. Даже драной колючки вдоль периметра и той нет. Скучно, банально и не интересно. И что это за время? Что за нравы? Нет ни войны, ни сражений, даже завалявшегося, тлеющего конфликта и того нет. И главное — некому оценить всю гигантскую работу, которую я провожу, ежедневно дрессируя этих оболтусов...
Молодец повернул голову и крикнул кому-то через плечо, — Гришка, черт полосатый! Ко мне! Бегом! Быстро!
— Слушаю Павел Александрович! — К удивлению Ивана, на свет костра моментально, откуда-то из темноты выбежал живой и даже не связанный юродивый хитрец. Он вытянувшись "В струнку", произнес четким, твердым голосом. — По вашему приказу прибыл! — От неизвестной болезни косматого уродца не осталась и следа.
— Ах, ты плюгавый прыщ! — Глаза Ивана заволокла поволока ненависти. Он широко осклабился желтыми редкими зубами. — У-у, злыдень! Так, вот, кто беду на нас навел. Ну, погоди, охальник! Дай бог, выживу — пересечемся мы с тобой Гришаня на короткой стёжке. Поймаю я тебя, идолище поганое! Будешь снег с землёй жрать... до коликов.
— Вот, скажи мне, голубь сизокрылый, за что я тебе плачу деньги? — "парнишонка" звонким мальчишеским голосом начал отчитывать юродивого предателя. — Ведь ты у меня был лучшим осведомителем. Талантом от сохи! — Подросток недовольно шмыгнул носом. — Я тебя всем в пример ставил. Хвалил много раз. А теперь, что? Ну-ка, ответь... Ты, их пугал всякими жуткими и страшными россказнями?
— Дык... Пугал... конечно, Павел Александрович, — хитрец "стрельнул" в строгое начальство плутоватым глазом.
— Говорил, что на них устроили охоту серьезные профи, которые обиды за содеянное никогда не прощают?
— Вестимо, сказывал.
— Может быть, ты не дал им времени на подготовку?
— Нет, я начал напоминать, о вас, ещё со вчерашней заутрени! Сразу как только узнал, что они напали на караван из Таганово, так сразу начал пугать их смертушкой лютою.
Внезапно лицо мальчишки покраснело. Его глаза налились гневом и стали колючими. Показалась, что они вмиг постарели и принадлежат другому человеку. — А какого лешего он даже часовых не поставил? Я уже не говорю о дозорах и секретах? Где его стремление обезопасить себя? Где его чувство самосохранения и интуиции? И, вообще! Как мне, по твоему мнению, ребят готовить к серьезным испытаниям? Они даже сопротивления не оказали! Ты, зачем их до такой степени запугал, халтурщик? — Подросток сжал кулаки. Медленно выдохнул воздух. — Ох, Григорий — Григорий! Ты, не серьезный работник! Учишь тебя — учишь, а всё бестолку! Относишься к делу спустя рукава. Даже не знаю, что теперь с тобой делать? Уволить что ли? А, что — хочешь быть безработным?
— Ой, худо, благодетель! — юродивый вмиг осознал содеянное и испуганно упал на колени. Он с причитаниями пополз в сторону юнца. Его косматая голова затряслась от внезапно возникшего припадка. — Не гони, батюшка. Бес попутал! Ох, моя бедная головушка! Исправлюсь. Искуплю. Буду больше... как ты там это слово называл... — репетировать. Дай время... Я тебе таких татей найду — просто пальчики оближешь. Самых упитанных, лучших, страшных, самых... коих земля — матушка даже носить боится... Нет! Я сам соберу ватажку душ на пятьсот и ям с заборами, да неприступными замками понастрою. Я всё сделаю, как ты хочешь... —
