В пару тогда ей поставили Дейва – болтливого коротыша с неестественно большими ладонями. Пока он возился с ремнями своего рюкзака, которые нужно было как следует затянуть на плечах и груди, чтобы груз не мешал крыльям во время полета, Алиса буквально не могла отвести взгляд от его рук: ей казалось, что эти крупные пальцы просто не сумеют справиться с креплениями. Но Дейв оказался ловчее, чем она думала, и поднял голову до того, как девушка успела отвести глаза.
– Волнуешься небось, а? – Он громогласно захохотал и похлопал ее по спине огромной пятерней.
Алисе пришлось сделать пару быстрых шагов вперед, чтобы не потерять равновесие, но этот смех, этот сильный голос и увесистый шлепок чудесным образом придали ей смелости. В тот день они с Дейвом доставили груз к горе, где трудились каменщики, и сделали широкий круг над пустыней. Алиса ничего особенного не разглядела и не ощутила. Все та же серость, редкие пылевые вихри да отчетливый привкус горелой резины во рту. И сейчас, пролетая над землей так далеко от дома, она не замечала ничего нового.
«Неужели весь мир такой – серый, грязный, мертвый? И не найти в нем ничего, что хоть чуточку больше похоже на жизнь?» – думала она, пока пустыня сменялась пустыней, а скалы впереди надвигались на них, подчиняясь мерному взмаху крыльев.
К полудню они достигли первой гряды. Город держал несколько отрядов Крылатых в отдалении, и этот был последним. Дежурства здесь вели самые опытные разведчики, те, кто не раз вступал в бой с падальщиками. Эти твари рыскали вокруг Города, разоряя грибные ямы, вытаптывая жалкие посевы на клочках земли, которые получалось возделывать. Похожие на гигантских ящериц, они ползли, перебирая короткими лапами с толстыми когтями, пытаясь утолить свой голод всем, что попадется им на пути, будь то крыса или Крылатый, неудачно приземлившийся в пустыне. Выжить в царстве золы и праха смогли только самые неприхотливые и опасные твари. Падальщики умели обходиться без воды месяцами, мясо их было смертельно ядовитым, раны, нанесенные ими, долго потом гноились, а после того, как заживали, на коже оставались уродливые рубцы и шрамы.
Алиса не рассмотрела, кто дежурил на гряде в этот раз, но все равно помахала рукой двум одиноким фигуркам, вышедшим из небольшого домика у скалы, чтобы проводить их взглядом. Мысль, что это, скорее всего, последние Братья, которых она видит в своей жизни, нагнала ее позже, когда и гряда, и Крылатые давно скрылись за горизонтом.
Тоска по дому подбиралась к ней осторожно, пока еще облегчаемая новизной дальнего полета, но уже покалывала сердце, обещая стать невыносимой совсем скоро. Алиса прогоняла мысли о Лине, стоящем у дверей их дома, Лине, который захлебывался кашлем, когда она уходила к Черте.
Последние пять лет Алиса провела, изучая Закон, она хотела быть Крылатой каждой клеточкой своего тела, каждая мысль ее была о небе и крыльях. Как же отчаянно молила она Святую Рощу в утро отбора новичков, как же старалась придать себе уверенный вид в дни испытания! Даже боль, сопровождающая трансформацию, была для нее желанной. И вот сейчас, точно зная, что для Крылатых не бывает иного пути, кроме исполнения приказа, она отчего-то думала, что все происходящее с ней – ошибка.
Весь этот долгий путь с единственной целью – проверить, не сошел ли с ума Вестник, не плод ли его воспаленного разума далекий оазис и молодое Крылатое Дерево посреди него, – ошибка. Даже мысль об этом была ужасным предательством, недостойным Крылатого, но Алиса не могла с собой ничего поделать. А Вожак, будто не чувствуя ее терзаний, продолжал лететь вперед не оглядываясь, не проверяя, следует ли за ним его спутница. Или, может быть, она уже вернулась в Город, чтобы быть изгнанной из Братства? Изгнанной из мира живых?
Первый раз они приземлились на кособоком взгорье, когда солнце миновало зенит. Дюны дышали жаром Алисе в лицо, она знала, что пройдет всего пара часов, и раскаленный песок остынет, чтобы к ночи покрыться серебристой изморозью и застыть. Немыслимая жара дня в пустыне всегда сменялась жестоким холодом ночи. Хилые костерки, которые разводили Крылатые во время вылазок, плохо согревали, часто разведчики возвращались в Город со страшной простудой, иногда их не удавалось спасти. Казалось, что мир испытывает выживших на излом, все сильнее надавливая: получается стерпеть полуденный зной? Так вот вам пробирающий до костей холод. Но пока Алиса, отирая со лба пот, набегающий на глаза, просто не могла представить, как эти раскаленные песчаные волны сковывает ночной морозец.
Вожак присел в тени валуна, достал из рюкзака фляжку и принялся пить воду маленькими глотками, осматриваясь, словно надеясь заметить в пустыне, в глубине которой они оказались, хоть что-то еще, кроме грязного песка и праха.
– Вестник ведь дал вам карту… – Алиса потопталась рядом и тоже присела.
– Да, – проронил Вожак между двумя короткими глотками.
– И… далеко нам еще лететь? – Молчание притягивало мысли о доме, которые Алиса не могла себе позволить.
– Да.
– Неделю? Месяц? Сколько?
Ответить односложно на такой вопрос было бы откровенной грубостью, но Вожак не посчитал нужным сказать в ответ вообще
