невольно обрадовался. Но лишь уголки его губ выдали это чувство. Глядя на женщину, он ощутил теплый укол. Словно бы на миг вернулся в теплое место, – какое? – он и сам не понял, да и не задумал понять.
В следующим миг, впрочем, лицо его исказила гримаса боли. Холларг вспомнил о Фийоларге, Айлле и Теллите. Пространство вокруг расплылось, сокрытое нахлынувшими слезами. Он сжал зубы.
«Он, верно, не знал, что говорит. Он не мог помнить точно. Он…» – не в силах был даже додумать Каумпор, вспоминая опухшее от попоек лицо старика – закрывальщика ставень. – «Много снегов минуло, как мы ушли; в половину меньше, как Фийоларг был порушен саарарами. А после… после он не видел их. Возможно, он говорил… нет! Он не мог знать… Он говорил о далеком прошлом! Боги не могли быть так жестоки со мной. Она давно в кущах Кугуна ожидает меня. Я потерял ее лишь однажды, а более… то лишь мечты мои были… лишь ожидания». Каумпор закусил губу так, что пошла кровь. Боль привела его в чувство и мысли резко перескочили на другое. Перед глазами встал образ Ракиты, за спиной которой горделиво возвышался силуэт холлары Урсуны. На душе просветлело или…
– Холларг, погляди! Вот уж диво дивное! – тронул Каума за плечо Топорник.
Быстросчет отнял глаза от своих стоп и посмотрел вдаль. Над Эсдоларгской долиной правильной окружностью просвечивало бирюзовое весеннее небо. Тяжелые снежные тучи водили хоровод по внешней кромке круга. Они двигались все быстрее и быстрее. Небо стало лилово-бирюзовым. Послышалось гулкое жужжание.
– Боги… Владыка, убереги нас! – послышалось в войсках, и сотни глаз испуганно уставились на светопредставление.
– К Плачущей, скорее! – приказал Каумпор и со всех ног побежал вниз. Сделав с десяток шагов, он оступился и кубарем покатился вниз. Не один десяток воинов продолжили спуск таким же способом.
Снег забивался в рот и нос, застлевал глаза, мешая дышать и видеть. Подобно пловцу Каум спускался вниз, выныривая из- под снежного наста и снова бросаясь в него.
Пространство дрожало от ужасающего грохота. Горное эхо усиливало этот звук многократно и, казалось, неведомый хор поет заупокойную песнь о сотнях павших на перевале.
Войско холларга не успело скрыться за горой Плачущих, когда раздался ужасающий взрыв. Он был настолько силен, что внушительных размеров валуны были сорваны с места и покатились в гору. Воинов сбило с ног и с головой зарыло в снег. Все были оглушены и испуганы.
Лишь вера в своего холларга; лишь сила духа и песнь, которая вновь зазвучала в морозном воздухе, как воскресшая птица, взметнувшаяся к небесам снова подняла войско на ноги и повела в долину.
– В наших дланях и в сердцах,
Бьется светоч их.
Нет там места тебе, страх,
Прочь иди, в других.
Если смерть свою найдем,
Улыбнемся мы,
С места битвы не уйдем,
Нам не будет тьмы, – тяжело сквозь зубы выдахал каждый воин.
Песня нестройным рокотом разносилась во все стороны, и, казалось, заслышав ее, деревца, появившиеся уже на склонах взгорья, приветливо махали своим освободителям руками-ветвями, а птахи, взмывшие в небеса откуда-то с вершин, разносили голоса храбрецов над всей долиной.
– Оридонцы, холларг, – закричали впереди идущие.
Каум посмотрел куда ему указывали и увидел небольшой отряд, состоявший из оридонских воинов. Закованные в броню, они бежали прочь от Эсдоларга, возглавляемые вожаком.
– Владыка! – Вэндоб замер на миг, широко раскрыв глаза.
Взрыв разметал сизые тучи, открыв громадную проплешину девственно чистого неба. Солнце проглянуло в нее и залило своими лучами долину.
Войско спустилось достаточно низко, но самые зоркие из его воинов – к числу которых относился и Однострел – заметили, как за деревьями ближайшего леса плещется вода.
– Что там произошло? Вы видите Эсдоларг? – кричали отовсюду.
– Да, – отвечали те, кто поглазастее, – я вижу его башню. Эсдоларг стоит!
– Ура-а! – закричали некоторые.
