Я. Я была его ключом кое к чему большему. Но промолчала. Словно гора с плеч упала после новости о том, что пули обычные, а значит, Ивар исцелится, как уже делал это раньше в поединке со мной.
Тогда и возник следующий вопрос: что уготовано мне?
Оглядев стол, Виктор причмокнул и потянулся к кальяну.
– То, что нужно.
Круглыми глазами я следила, как он щипцами подхватывает ярко-алый уголь и подносит ближе. Мою руку схватили, вытянули на стол и зафиксировали. Я не успела даже опомниться, как боль прожгла кожу до такой степени, что помутился рассудок. Изо рта все-таки вырвался крик, и грубая мясистая ладонь погасила его в себе. Когда уголь убрали, вокруг моего запястья красовался продолговатый ожог в виде браслета.
– Нет… – прошептала я, заметив в пальцах Виктора полоску металла.
– Нет, – замотала я головой, когда полоску наложили поверх раны и плотно застегнули.
– Нет! – завопила я изо всех сил, осознав, как это выглядит со стороны.
Как ожог от браслета из особого железа на руке лекхе.
– Быстро уходим, – приказал Виктор и покосился на Ивара, словно ожидал, что тот вот-вот очнется.
Я хотела бежать, но дуло пистолета укусило под ребро.
– Не глупи, – пригрозил лекхе, – на тебе вроде дырки так быстро не заживают.
Меня выволокли под руки наружу, заставили спуститься по лестнице. Ноги заплетались, в голове еще шумело от боли. Я гадала, как «красноповязочники» проникли в клуб с такой суровой охраной, пока не поняла, что мы направляемся не к выходу, а в служебные помещения. Каждую секунду на протяжении пути ждала, что кто-то обратит внимание на нашу процессию. Шептала онемевшими губами: «Помогите». Пыталась поймать хоть чей-нибудь взгляд.
Напрасно.
Опьяневшие, разгоряченные танцем люди даже не смотрели на тех, кто их расталкивал.
В нос ударили запахи еды – меня тащили через кухню. Виктор задержался лишь на мгновение, сунув что-то в руку мужчины в белом поварском колпаке. Хлопнули двери. Холодный вечерний воздух проник в легкие, заставил немного прийти в себя. Я хотела бы проснуться и понять, что все это – лишь дурной сон. Но не могла.
За углом была припаркована грязно-коричневая развалюха. За рулем я разглядела темный силуэт водителя. Со скрипом приоткрылась дверца. Меня втолкнули на воняющее смрадом заднее сиденье. «Красноповязочники» резво заняли места по обеим сторонам.
– Поехали, – скомандовал Виктор, который прыгнул на переднее сиденье.
Машина тронулась, выехала на проспект и влилась в поток. Я оказалась зажата между двух верзил и могла лишь вертеть головой. Но как запомнить дорогу в совершенно чужом городе? Уже через пару минут я потеряла даже малейшее представление о том, куда мы направляемся.
– Ты только что подписал себе смертный приговор, – с ненавистью я принялась сверлить взглядом вихрастый затылок Виктора. – Клянусь, ты недолго протянешь после того, как поднял руку на меня.
– Ты плохо меня знаешь, – хохотнул он, пропустив угрозы мимо ушей.
– Я отлично тебя знаю. Ты подставил Милу. Из-за тебя ее изнасиловала толпа садистов. А ведь она тебя любила! Предал своих же. Такое не прощают.
Виктор обернулся. Свет фонаря мелькнул в окне, и показалось, что в глубине зрачков лекхе сверкнула всепоглощающая злоба.
– Значит, Хамелеон тебе рассказал?
– Рассказал, – выплюнула я.
– Странно, что он так разоткровенничался. Ты дорога ему?
Я притихла.
– Тем не менее, как удачно мы встретились снова, а? – продолжил он. – Я, кстати, считал, что наш хваленый Хамелеон умнее. Умнее, чтобы два раза не попадаться на одну и ту же удочку. Но нет. Я лично в нем разочарован. А ты?
– Ты – больной ублюдок! – Весь лексикон наемников мигом всплыл в памяти, и это было самое безобидное из того, что вертелось на языке.
– Вот так всегда, – с притворным сожалением протянул лекхе. – Вы все меня страшно недооцениваете. Ну вот скажи, – он обернулся и положил ладонь на спинку сиденья, – что ты такого нашла в Хамелеоне?
