слова. Главное, что я поняла: можно радоваться.
Все закончилось.
Очнулась я в мягкой и удобной постели. От подушки исходил тонкий лавандовый аромат кондиционера для белья. Кто бы мог подумать, что это такая роскошь – лежать на чистых простынях и наслаждаться тем, что позвоночник расслаблен, а мышцы получили необходимый отдых.
Это была кровать Ивара в его городском доме. Я узнала обстановку комнаты. На краю постели сидела элегантно одетая женщина. Ее стрижка-каре и огромные лучистые голубые глаза показались мне знакомыми. Сообразив, что передо мной приемная мать Ивара, я, кажется, покраснела. С женщинами приходилось ладить реже, чем с мужчинами, и ее персона внушала мне страх.
Тут раздался писк. С извиняющейся улыбкой мать Ивара аккуратно вытащила у меня из подмышки электронный градусник. Посмотрела на экран, и на лице отразилось облегчение. Я оглядела себя и обнаружила, что была кем-то заботливо переодета в шелковый пеньюар, а вместо браслета на обожженное запястье наложили аккуратную повязку.
– Я разбудила тебя, Кира? – Голос у матери Ивара оказался глубокий, грудной, но приятный. – Прости. Хотела только убедиться, что нет жара. Мы переживали из-за воспаления.
Она указала на повязку.
– Вы… – Я облизнула пересохшие губы. Почему-то после дурманящего действия таблетки очень сильно болела голова и хотелось пить.
– Зови меня Лидия.
Я не чувствовала, что могу так фамильярно обращаться, и уклонилась от предложения.
– Вы это сделали?
– Что именно? Переодевал тебя Ивар. А осматривал врач, – Лидия мягко похлопала меня по руке, – не волнуйся, он – Юрин знакомый и не станет никому рассказывать о тебе. К счастью, рана вполне излечима. Только, наверно, шрам останется.
Она сочувственно изогнула губы. Я вспыхнула. Значит, Ивар поведал не только отцу о моем похищении. Что еще он открыл? В каком свете представил меня? Кто я в глазах его матери?
– Сейчас принесу бульон, и ты поешь, – сказала Лидия. Мне показалось, что она хочет сказать что-то еще, но не знает, как это сделать. – Тебе обязательно нужно начинать есть. Сначала понемногу.
– Я бы хотела увидеть Ивара.
– Ты его увидишь. Обязательно. – Она снова замялась, потом вдруг подняла ясный взгляд и стрельнула им в упор. – Кира, я люблю своего сына.
– Как я вас понимаю… – пробормотала я, не придумав ничего лучше.
– Мне больно видеть, что он сам не свой с тех пор, как все случилось. Не отходил от твоей постели ни на шаг, на врача чуть ли не кинулся за то, что тот сразу не смог приехать. Я с трудом уговорила его поспать. Он ведь почти не спал в последние дни.
Ивар переживал? Так сильно, что напугал этим мать? У меня даже горло перехватило от этой новости.
– Я знаю, что ты испытала большой стресс, – продолжала Лидия, – но учти, что он испытал его тоже. Поэтому… – она вздохнула, – как бы ни было трудно, именно ты, как женщина, постарайся его понять.
– Понять в чем? – Я сглотнула.
– Он во всем винит себя. Ты должна убедить его, что это не так.
Винит себя?! Разве в нашей ситуации можно искать виноватых? Я только растерянно пожала плечами.
– Ты мне нравишься, Кира. Я узнавала тебя в основном по рассказам сына, но мне кажется, ты – хорошая девушка. А самое главное, разумная. Я хочу, чтобы он был счастлив.
С этими словами Лидия поднялась и покинула меня, оставив в полном недоумении. Я откинулась на подушки и воздела глаза к потолку, но обдумать свое новое положение не успела. Дверь распахнулась. Я подскочила, от напряжения стиснув пальцами одеяло.
Ивар стоял на пороге. Судя по сбившемуся дыханию, очень торопился сюда прийти. Видимо, узнал от матери, что я проснулась. Одетый в домашние штаны и серую футболку, он вдруг показался мне еще привлекательнее, чем в нашу первую встречу. Глаза предательски защипало. Больше всего на свете хотелось кинуться ему на грудь и снова ощутить себя в безопасности. Совсем как раньше находила утешение в объятиях папы. Ивар стал моей новой гаванью, хотя тихой ее уж точно нельзя было назвать.
Внезапная заминка между нами напоминала ситуацию, когда к столу приносят красивый пирог, но никто не решается начать его
