– Большая… А там? – Показывает на правую стенку.
– Детская. Для детей.
Её руки тянутся к поясу. Эт-то что такое?! Она решительно скидывает с плеч пушистую толстую ткань, оставшись… в коротенькой, практически прозрачной комбинации, подарке Иры. Оборачивается. Затем тянется к подолу, скидывает и её. На этот раз она не поворачивается ко мне, а деловито бросает:
– Вы же всё видели тремя неделями раньше, эрц. И, думаю, с той поры во мне мало что изменилось.
Идёт к кровати. Полные ягодицы соблазнительно ходят из стороны в сторону. Забирается под одеяло, натягивая его по самое некуда. Только зелёные глаза выглядывают. Пожимаю плечами, выключаю свет. Скидываю своё одеяние, ложусь к Аоре. Та, чувствуется, мелко дрожит. Испугалась собственной смелости?
– Эрц… – слышу её шёпот.
– Да?
Она молчит, только дыхание становится чаще.
– Я хотела вам сказать, что…
Пауза. Терпеливо жду продолжения.
– Я… я…
Молчу. Потом не выдерживаю:
– Что на этот раз, Аора? Чем ты недовольна?
Она отворачивается. Потом говорит в сторону:
– Хорошо, что детская так близко…
– Зато нянек у нас нет.
И тут до меня доходит. Я приподнимаюсь, нависаю над ней. Женщина сжимается.
– Давно?
– Две недели… Я ждала-ждала… У меня такое было лишь раз. Когда я ходила с Юницей… Что теперь будет, эрц? Что мне делать?! Как объяснить дочери? Тем, кто придёт к нам и увидит?..
Она всхлипывает. Ну что тут поделаешь…
– Проще всего с Юницей, – отвечаю я. Потом улыбаюсь.
Женщина рядом со мной напрягается.
– Смотри, она уже давно зовёт меня папой. Так?
– Да… – шёпотом соглашается Аора, тихонько хлюпая носом.
– Ну а ты – её мама.
– Да… – снова тихий ответ сквозь всхлипывания.
– А папа и мама спят вместе. Так?
– Так… – Спохватывается: – Ты ей так и скажешь?!
– Ну да. Думаешь, она будет против?
– Вообще-то, нет. Она и так спрашивала уже не один раз, ещё там… Почему я с тобой не сплю, если ты папа… – Тем более, – говорю я, довольный.
Но тут она вновь вскидывается:
– А твои знакомые?
Я негромко смеюсь:
– Да вообще-то все уже знают, что я вернулся с Панъевропы с женой и дочерью…
