Все уселись, и матушка подняла руку. Вперед вышел мужчина в черной форме и поклонился ей.
- Принесете кресло для главы Семьи Бахрейн? – мужчина исчез и вернулся со стулом. – И для главы Семьи Эль-Асим.
Еще поклон. Еще стул.
Она кивнула мне, темные глаза блестели гордостью. Это проверка. Но я не обратил внимания. У меня был голос.
Мы с Кили сели справа от матушки, Сабина была слева, остальные довершали круг.
- У нас ведь есть еще и глава Умиры?
Я облизнул губы. Хаджи признает себя главой Семьи? Признают ли его в Семье главой?
Решетка поднялась, принесли еще стулья и поставили между Кили и следующей женщиной. Хаджи и Иветта вышли с платформы в комнату. Они нервничали, пока шли к нам. Матушка тут же обратилась к ним:
- Умира Хаджи Нуру, - сказала она на родном языке Хаджи, нефертарианском, - этот совет видит тебя, как главу твоей Семьи, достойным представления. Ты согласен?
Он оглядел круг, под глазами пролегли темные тени, казавшиеся черными в тусклом свете.
- Согласен.
Она кивнула и указала на пустой стул рядом с Кили.
- Иветта Флёр Лебланк.
Взгляд Иветты скользнул по кругу, ладони сжались в кулаки, когда она увидела маму. Глаза ее расширились, рот раскрылся. Она шагнула вперед, но ее еще не пригласили в круг.
- Тебя в круг пригласит твоя мама, - сказала матушка на йетянском. – Я передаю ей это право. Но ты не глава и не старейшина, у тебя нет голоса на совете. Говорить ты можешь, но тебя не услышат. Понимаешь?
Иветта не сводила взгляда со своей мамы. Сабина встала, бледная рука поднялась к груди со страхом и надеждой на лице.
- Понимаешь, дитя? – повторила матушка.
Иветта кивнула.
- Садись рядом с главой Умира.
Иветта взглянула на Хаджи, неловко ступила к матери и остановилась, не зная, что делать.
- Воссоединение подождет, Сабина, - тихо сказала матушка. – Есть проблемы важнее.
Иветта вошла в круг, прошла мимо мамы и протянула руку. Сабина встала, коснулась ее ладони, всхлипывая. Губы ее дрожали.
Матушка склонила голову и коснулась женщины.
- Сабина.
Женщина из Лебланк вернулась на место, но не сводила взгляда с дочери.
Иветта села рядом с Хаджи, в глазах ее было множество вопросов.
У меня тоже они были, но я уже сидел с отцом на совете, знал правила. У меня есть голос, но я не мог использовать его без разрешения главы круга.
- С нами много Семей. На каком языке нам лучше говорить? – матушка обвела всех взглядом.
- Мы можем говорить на любом языке, - сказал Хаджи на сакинском. – Выбирайте.
Матушка открыла рот, чтобы заговорить.
Я прочистил горло, глядя на Кили. Она растерялась. Матушка замерла и с ожиданием повернулась ко мне.
Я облизнул губы. Женщина эта умела заставить чувствовать себя маленьким.
- Кили Бахрейн всю жизнь провела с Руками и говорит хорошо только на одном языке. На ханди.
Губы матушки дернулись. Послышался шепот в круге. Матушка подняла голову и продолжила на ханди:
- Глава Бахрейна, я бы советовала вам выучить какой-то еще язык, кроме языка наших врагов.
Кили покраснела и склонила голову, цепляясь пальцами за шелк одеяния.
- Ино Нами, - сказала Сабина, отведя взгляд от дочери и посмотрев на главу круга.
Матушка мрачно кивнула и указала на нее. Сабина снова встала на ноги.
- Некоторые уже слышали, что на один из городов в летаран напали сегодня. Они спасали нас. Но Руки это раскрыли.
Мы молчали, слушая ее историю.
- Мы праздновали с Дельфинами.
Матушка вздрогнула.
- Мирные люди. Руки это точно знали.
Сабина кивнула.
- Возможно. Рыцарь Прутьев Варик Праймус остановил праздник, чтобы найти Синна Праймуса.
