Я провел рукой по волосам. Я должен вернуть власть над собой, значит, нужно быть честным.
- Я борюсь сам с собой.
- А вот и правда. И что в тебе воюет?
Слова застряли в горле, но мне нужны были тренировки. Матушка не допустит меня, пока Ино Килак не разрешит.
- Разум и сердце. Сердце хочет свободы.
- А разум?
- Ищет причины вернуться, - я закрыл глаза и прислонился к кирпичной стене. – Но слишком многое на кону, слишком много терять.
- Ты это видишь. Если ты выживешь, станешь мудрым лидером.
Я фыркнул.
- Но в тебе и много плохого.
Я недовольно повернулся к ней.
- Нет.
Она махнула на меня ложкой.
- Разум твой использует это как отмазку, ищет логику в том, что почетно ее слушаться, быть в ее власти. Тебе нужно найти источник принуждения, и тогда разум будет принадлежать только тебе.
- И вы думаете, что я могу смириться с тем, что из-за меня умирают люди? Потому что я трусливо прячусь?
Она бросила в меня ложкой. И ударила, повалив на пол. Я смотрел на нее, а она – на меня.
- Что ты сделаешь, Синн? Чем дольше ты не ищешь то, что отдал, тем больше ты становишься Праймусом.
Вот и последняя соломинка. Я не хотел становиться Праймусом, превращаться в Варика, терять себя. Как можно стать тем, кто уничтожает город ради получения одного человека?
Она увидела это на моем лице. Она слезла с меня, розовое расшитое одеяние шуршало с ее шагами. Она склонила голову, глядя на меня краем глаза.
- Что она с тобой сделала, Синн?
Картинки вспыхивали в голове. Сердце колотилось, я тяжело дышал. Во рту пересохло, я пытался отогнать воспоминания. Я опустил взгляд от стыда.
Она кивнула.
- Она использовала против тебя твое же тело.
Я не хотел признавать это, говорить вслух или слышать.
Ее седые брови поднялись и опустились, она отвернулась.
- Эффективно. Ты мужчина. И ты беспомощен, ведь она обернула против тебя природный инстинкт.
Чертова читательница мыслей.
Она отмахнулась.
- Забудь это. Преодолей, или будешь до старости желать, чтобы какая-то дрянь впивалась ногтями в твою грудь и делала тебя счастливчиком.
Она ужасно точно взывала к тому, что я не хотел вспоминать.
- Я все слышу, - она с вздохом села. – Тебе нужно понять, как преодолеть это. Так она завладела тобой, так ее люди тебя выслеживают. Она привязала тебя к себе.
Как может ее поводок протягиваться так далеко?
Она посмотрела на меня.
- Тебе лучше знать, ведь ты вызвался быть на поводке.
Я подошел в три шага к столу и сел на другой стул, стараясь не трогать ее вещи. Возле моего локтя оказалась ссохшаяся голова. Ужас.
- Как мне вернуть это?
Она вздохнула и скрестила сухие руки.
- Ты отдал власть. Она попросила, и ты отдал. Тебе нужно это забрать.
Я сглотнул и быстро вдохнул. Смогу ли я сказать слух.
Она не спасала меня, не говорила вместо меня.
- Я… - челюсти сжимались. – Я сказал ей, что я – ее.
Она кивнула.
- А ты?
- Нет.
- Уверен?
Я ударил кулаком по столу.
- Да!
