- Ты знаешь, сколько умерло из-за этого решения.
- Эта кровь на твоих руках, Никс. И на моих. Я не глуп. Может, я мог бы спрятаться, исчезнуть из виду. Может, людям было бы безопаснее, если бы я погиб. Я должен найти способ.
Ее глаза сузились, она рвала на кусочки зеленый лист.
- Как ты собираешься защитить их всех?
Я не знал. Я смотрел на еду. Желудок просил попробовать.
- Перейдешь ко мне, и я уберегу их всех.
Какие перемены. Она уже начала упрашивать?
- Нет, Никс. Не убережешь.
- Помоги починить Небесный город. Помоги поднять его в небеса.
- Это ты сбросила его.
Она долго молчала, вскинула брови, пока ела.
Если я останусь, то буду утерян для Семей, Эль-Асимам будет еще больнее. А мой город в летаран? Что будет с ним? А заправочная станция, что я захватил? Она вернется Рукам? Она так пригодилась бы Великим семьям. Если я останусь, что случится со всеми, кто поверил в меня?
Если я уйду к Великим семьям и своему племени, мир будет атакован Никс, желающей вернуть меня. Ответ был только один.
- Я буду жить в одиночестве.
Ее рот раскрылся, она опустила голову и закрыла глаза. А когда открыла, отвела взгляд, губы сформировали «о».
Такой реакции я и ожидал.
- Я буду жить один, вдали от Семей, от Рук, ото всех.
- И где же?
Я облизнул губы.
- Не знаю. Может, в Кивидиноке. Я научусь жить на земле.
Она думала, и лицо ее кривилось совсем не как было положено леди.
- Ты предпочитаешь спрятаться, чем остаться со мной и защитить свою Семью?
- Я хочу так защитить всех людей в мире.
Ее губы изогнулись, она покачала головой со стеклянным взглядом.
- Если я останусь, ты моей силой их и уничтожишь, - я склонился вперед. – Так что единственный ответ – изгнание. Ты не оставила мне выбора.
Ее палочки звякнули по тарелке. Одна откатилась и упала со стола.
- Я могу хоть как-то завоевать твое доверие?
Она не понимает? Она убила моего отца. Она приказала разрушить города, чтобы достать меня.
- Перестань убивать людей.
Ее взгляд стал тяжелым.
- Перестань использовать их. Люди под твоей защитой, потому что не могут сами себя защитить. Хватит быть эгоисткой, испорченное дитя.
Ее глаза расширились. Мое сердце колотилось, но я не прекратил:
- Хочешь меня в свои ряды? Покажи, что достойна моей службы, что ты правишь для своих людей и тех, с кем они связаны.
Она облизнула губы.
- Покажи… - я долго смотрел на нее, пытаясь понять, что мне говорит сердце. Она подняла голову и расправила плечи, глядя на меня. – Покажи, что ты готова править людьми в нашем мире, и я хотя бы подумаю, стоит ли быть рядом с тобой.
Ее грудь вздымалась и опадала, она схватилась за край тарелки ладонью, костяшки побелели.
Я встал.
Она склонила голову.
- Но я не приду к тебе Меткой. Я не приду к тебе игрушкой для твоей кровати. Если это нужно миру, нужно людям, я встану рядом с тобой, как равный. Не как оружие, а как защитник, - я указал на землю, плечи были напряжены. – А пока ты этого не поймешь, я буду жить один.
В комнате стояла тишина.
Решение ранило, но я знал, что так правильно. Я хотел домой, но не мог туда попасть.
Ее щеки впали, пока она думала. Наконец, она встала. Ушла соблазнительность. На ее месте был кто-то другой, и такую ее я еще не видел. Сейчас я видел ее душу, испуганную девочку, хотевшую, чтобы ее любили и принимали.
Я открыто встретил ее взгляд. Мне нечего было предложить.
- Я не заставляю тебя уходить.
