– Курт. – Охотник остановился. – Курт, – уже увереннее повторила ведьма. – Он медленно повернулся. – Это имя тебе очень подходит. Оно, как и ты, сильное, резкое, в нем слышен звон металла и одно из его значений «волк».
– Ты забываешься, ведьма.
На секунду Моргане показалось, что в его глазах заплясало пламя, а в голосе зазвенели клинки. Особенно на слове «ведьма». Звонкое «ведь», «дьм» – удар, клинки сошлись, и короткое «а» – как вскрик. Ведьма упрямо сжала губы, вздернула подбородок и молчала. Он приблизился к ней вплотную. Шаги его были совершенно бесшумными.
– Ты забываешься, – повторил он с холодной яростью.
Она пожала плечами и выдержала его взгляд.
– Это же не настоящее твое имя. Пойдем, я кое-что тебе покажу.
Инквизитор был настолько поражен ее смелостью, что позволил Моргане отвести себя в ванную.
– Смотри, – ведьма указала на зеркало. Волк хмуро посмотрел на свое отражение. – Посмотри, какой ты. – Она ласково провела по его щеке рукой.
Охотник замер, явно не понимая, куда она клонит, но продолжал смотреть в зеркало. – Серые глаза, прямой нос, твои губы… Разве ты встречал кого-нибудь на тебя похожего? А ты знаешь, какая у тебя улыбка?
– Я не понимаю тебя, ведьма.
– Просто инквизиторов много. Инквизитором я могу называть… Сколько, ты говорил, их в нашем городе? Двадцать тысяч? Любого из двадцати тысяч мужчин. Теперь понимаешь?
Инквизитор ехидно улыбнулся, немного помолчал.
– Курт, – хрипло повторил инквизитор и перевел взгляд на ведьму, – где ты нашла это имя? – Вместо ответа ведьма потянулась к мужчине и поцеловала его. – Это не ответ на мой вопрос.
Она поцеловала его снова и прошептала, оторвавшись от его губ:
– Ты сам знаешь ответ.
Инквизитор прижал ведьму к стене, его руки скользнули под платье, лаская бедра и стягивая ее трусики.
– Я хочу услышать.
Ведьма выдохнула:
– Что?
– Как звучит это имя.
Мужчина опустился на колени.
– Ох! Курт!
Ведьма искусала свои губы, но она кричала его новое имя, шептала его имя, наполняла страстью и сладкой истомой, искристой нежностью и какой-то потаенной надеждой. Волна удовольствия прокатилась по телу ведьмы, она никогда не испытывала ничего подобного. Ноги стали ватными, на секунду в глазах потемнело. Инквизитор поддержал ее, такую мягкую, податливую, умиротворенную.
– Сладкая, – прошептал он ей на ухо.
Отстранился и как ни в чем не бывало вышел, оставив ведьму одну. Она стянула платье и долго стояла под тугими струями воды, приходя в себя.
Моргана вышла, инквизитор ждал.
– Мы уезжаем через пятнадцать минут, – холодная констатация факта.
Как будто не было этих безумных минут безграничной нежности.
– А как же… – начала ведьма.
– Я был у тебя дома, вещи в сумке, – звучало равнодушно.
– Через пятнадцать минут, – повторила Моргана, – мне нужно предупредить Елену. Я с тобой пропускаю работу. Меня могут выгнать.
Инквизитор молча выложил желтую карточку-разрешение на работу для ведьмы.
– После того, как я завершу свое задание, будет лучше, если ты переедешь в другой город. Или можешь податься к диким ведьмам. Но сама понимаешь…
Моргана понимала, что, присоединись она к диким, шансы на выживание станут крайне малы. Поэтому она молча спрятала карточку в сумке.
Они ехали в машине по знакомым Моргане улицам. Неожиданно звуки города прорезал истошный вой сирен.
Дальнейшие события остались в памяти ведьмы как набор плоских картинок, неких разрозненных деталей.
Она запомнила, как бегущую женщину сбивает с ног инквизитор и со всего размаху бьет кулаком ей в лицо.
Как несколько плачущих женщин стоят на коленях с поднятыми руками в окружении инквизиторов. На лицах зевак отражается смесь злорадства и ненависти.
Она навсегда запомнила инквизитора, чье лицо и руки были забрызганы кровью, он держал серебряный нож, лезвие которого было темным от той же крови.
Выли сирены.
А ведьма все повторяла и повторяла:
– Но почему? Почему?
