Будто подслушав его мысли, «богомол» на экране произнес:
– Блямс! – и указал лапой на кресло.
«Это не Блямс! – озарило догадкой мозг косморазведчика. – Очень похожее на него существо, но не Блямс. И что же оно от меня хочет? Поговорить?.. Ну ладно, поблямкаем. Надеюсь, он быстро поймет, как «хорошо» я владею его языком. Или он будет изъясняться на пальцах?»
Тем не менее Плюх подошел к креслу и кое-как устроился на нем. Сидеть было ужасно неудобно, но хоть не падал – и то ладно.
– Блямс! – снова ткнул «богомол» суставчатым пальцем. Разведчику показалось, что прямо на него.
Поэтому он коротко представился:
– Плюх.
– Блямс-блямс-блямс! – замотал треугольной головой собеседник, продолжая тыкать на разведчика пальцем. Потом он обеими лапами изобразил, будто что-то надевает на голову, и снова вытянул палец: – Блямс!
Косморазведчик оглядел кресло и только теперь заметил перекинутое через спинку небольшое, диаметром с футбольный мяч, плоское полукольцо зеленого цвета, чуть более темное, чем само кресло. Плюх снял его и, руководствуясь жестами «богомола», надел на голову. Устройство плотно, но мягко обхватило затылок и полностью накрыло уши.
– Правильно, – тут же услышал Плюх.
Голос звучал механически, без эмоций. Не требовалось быть техническим гением, чтобы догадаться: зеленое полукольцо являлось ничем иным, как устройством для перевода. Как осуществлялся обратный перевод (на «богомоле» не было подобных «наушников»), разведчика не очень-то интересовало. Но то, что его поймут, он даже не сомневался.
– Зачем я здесь? – спросил он.
– Это знать тебе. Ты пришел сам. Мы не звали тебя.
– Я ищу своего друга. Такого, как ты.
– Здесь много таких, как я.
– Ты понимаешь, о ком я. Вы захватили его и других «богомолов».
– Богомол – мелкое насекомое. Мы не хватали богомолов.
– Ты же все понял! – вспылил Плюх. – Не делай из меня дурака!
– Я не делаю умственно отсталую личность из тебя. Ты говоришь неправильно.
– Зато ты говоришь очень правильно! – огрызнулся разведчик, но быстро одумался, решив не обострять отношений. – Извини, я переживаю за друга.
– Я не знаю твоих друзей. Три человека снаружи – твои друзья?
– Да, они тоже мои друзья. Что, кстати, с ними? Ты их видишь?
– Сейчас не вижу. Раньше видел. Два человека лежали, один человек ходил.
– Куда ходил? – подался вперед Плюх.
– К порталу и обратно, к порталу и обратно, к порталу и…
– Хватит! – отмахнулся разведчик. – Я понял. Портал открывается только в сумерки? Они смогут сюда зайти?
– Портал открывается не только в сумерки. Твои друзья зайти смогут, если мы откроем портал.
– Так откройте!
– Отсутствует смысл.
– А в том, что я здесь, есть какой-то смысл?
– Есть.
– И какой же?
– Объяснение не будет доступно твоему пониманию.
– Ёхи-блохи! То есть, зачем я здесь – это мне лучше знать. Но впустили меня сюда, потому что в этом есть смысл, до сути которого мне, слабоумному, не дотумкать. Очень логично!
– Блохи – мелкие насекомые. Отсутствуют здесь. Ёхи – неизвестное понятие. Что есть ёхи?
– Не заговаривай мне зубы! Или отвечай, зачем я вам понадобился, или говори, где Блямс!
«Богомол» на экране дернулся.
– Ты сказал неприемлемое! Разговор окончен.
– Что я сказал?! – подскочил косморазведчик, но экран погас, слившись цветом со стеной.
Плюх сорвался с кресла, метнулся туда, где до этого был экран, и принялся бить по стене кулаками:
– Эй, ты! Как там тебя? Сверхразумная личность, да?! Кого ты из себя строишь? Бога? Так не похож ты на него! Боги не уходят от ответов! И не вешают лапшу на уши! Они либо дают то, что у них просят, либо карают тех, кто им неугоден, а не выделываются! Если я тебя оскорбил – покарай! Но если жить оставил, то и друга моего верни! Я ведь
