– Прекратить огонь!
Выстрелы стихли.
– Доложить о потерях.
– У нас потерь нет, – отозвался кио.
– С моими всё в порядке, – сказал Секатор.
– Зырги живы! – донеслось от вожака нео.
– Продвигаемся вперёд. Ордер прежний.
Платформа оказалась усеяна трупами «насекомых», приходилось двигаться, лавируя между телами. Мы не успели среагировать, когда груда дохлых багов зашевелилась и оттуда вылез баг с копьём в руке. Широкий замах, и копьё полетело на манер дротика и, увы, поразило цель. Одного из автоматчиков Секатора пришпилило к колонне – сила броска была ужасающей.
Боец захрипел и сразу умер: копьё разворотило грудную клетку.
И сразу же заверещал сгорающий в столпе пламени руконог, которому прилетело сразу из двух огнемётов: моего и Данары. Вот только поздно, слишком поздно.
Чтобы такое не повторилось, мы снова прошлись по платформе, выискивая недобитков. После действия огнемётов вонь стояла неимоверная.
Атаки руконогов прекратились.
– Затаились, гады, – голосом Сержанта прохрипел динамик в шлеме.
Я кивнул.
Мы завалили галерею перехода, вряд ли теперь баги смогут прорваться через неё на станцию и ударить нам с тыла. Правда, оставались ещё туннели. Нас интересовал только тот, что вёл до «Кантемировской», и противоположный мы тоже завалили, пустив в ход всё, до чего смогли дотянуться. Баррикада вышла так себе, но на какое-то время руконогов она задержит, а дальше начнутся проблемы маркитантов. Если им нужно серьёзно закупорить станцию, пусть хоть бетонируют.
– Доложите, что с боеприпасами, – потребовал я.
Пострелять пришлось много, я справедливо опасался, что к «Кантемировской» будем пробиваться уже с пустыми магазинами. Но доклады рисовали оптимистичную картину, и я принял решение идти в туннель.
Дорога от «Каширской» до «Кантемировской» занимала пять-семь минут езды во вполне комфортабельном вагоне метро. Тут тебе и халявный вай-фай, и кондиционеры в поездах последнего поколения. Нам же предстояло пройти эти километры пешком в темноте, в окружении злобной фауны, которая мечтала разорвать нас на куски, впиться в плоть и набить нашим мясом желудки.
Я усмехнулся, вспомнив книжные бестселлеры моего прошлого, в которых человечество после атомной войны выживало в катакомбах подземки. Ирония судьбы – потенциальные бомбоубежища в действительности превратились в сущий кошмар для немногих выживших. Как часто фантасты ошибались в своих прогнозах!
Никогда не страдал клаустрофобией, но под тесными сводами туннеля было неуютно. Я не мог избавиться от мысли, что вот-вот конструкции не выдержат и обрушатся на голову. Или плавун прорвётся в метро и затопит весь туннель. Чтобы этого не произошло, необходимо поддерживать техническое состояние инженерных конструкций, а баги точно этим не занимались. Им и без того хорошо.
Часть рельсов была разобрана – вероятно, когда началась Последняя война, их пустили на противотанковые ежи или на укрепления, но других баррикад, кроме нашей, мне не попадалось. Если они и были тут прежде, руконоги могли их растащить. С этих ребят станется.
Прожектор осветил стоявший на рельсах поезд, брошенный на пути между станциями. Кстати, я не сразу сообразил, что это такое. Первым впечатлением было то, что мы наткнулись на гигантскую тушу кашалота, буквально «запанированного» в двухсотлетней грязи и пыли.
Я подошёл ближе, провёл перчаткой по широкой «морде» переднего вагона. Под слоем отвердевшей пыли оказалось мутное стекло кабины машиниста. Направив туда луч света, увидел приборную панель, кресло, с обивкой, разорванной в клочья. Кто-то явно точил об неё когти.
Ожили воспоминания детства. Когда-то я любил рисовать на стёклах. Господи, какое беззаботное было время!
Рука Данары на моём плече вернула меня в реальность.
– Командир, что дальше делать будем. Эта хреновина проход на две части поделила. По какому боку пойдём?
Куда любят ходить семейные мужики?
– Налево, – скомандовал я, зная, что если мне доедётся подняться на поверхность и наладить хоть какое-то подобие семейной жизни вместе с Данарой, я никогда не посмотрю в сторону другой женщины. А если и посмотрю, то исключительно в платонических целях.
Разбивать отряд на две части было нежелательно.
Нас ждали. Хорошо, что я догадался провести пламенем по разбитым окнам первого же вагона. Ярко вспыхнули три или четыре живых факела. Какая-то дрянь, вереща, бросилась в мою сторону. От руконогов она отличалась отсутствием панциря. Может, молодь или другая разновидность багов. Даже среди мутантов могут быть свои мутации, какой бы тавтологией это ни звучало.
Я раздавил бага коваными башмаками БК.
Пластиковая обшивка вагонов, кресла – внутри всё занялось чадящим огнём.
Постепенно туннель заполнился дымом. Вентиляция не работала уже двести лет. Даже муты принялись кашлять и чихать, что говорить о Тарасе! Бедолагу скрутило в
