пусть скажут спасибо, что я не стал обращаться к рунам, а Михаил был предельно аккуратен со своими ударами, иначе бы десятком синяков «беленькие» не отделались.
Впрочем, нам тоже перепало, хоть и не так внушительно. Но четверо против двоих, да учитывая, что мы с Горским старательно сдерживались… В общем, свое мы тоже отхватили, хотя, в отличие от противников, к концу побоища падать не торопились, так что вопрос о победителях в нашей потасовке даже не стоял. А вот удрать не успели. Гардеробщик настучал о драке рядом с его владениями, так что радость победы была омрачена появлением одного из преподавателей… оказавшегося наставником Михаила.
Горский, увидев своего учителя, тихо простонал, а я приготовился ко второму раунду брюзжания и ворчания, граничащего с оскорблениями, как это было в первую нашу встречу. Но преподаватель меня удивил. Обозрев кряхтящих, пытающихся подняться на ноги китежцев и наш потрепанный, но уверенно стоящий на своих двоих дуэт, старик только недовольно покачал головой и… молча отконвоировал всю нашу теплую компанию сначала во владения фельдшера, а потом и в кабинет директора.
– Как думаешь, отчислят? – поинтересовался у меня Мишка тихим шепотом.
– Без понятия, – честно признался я, поглядывая в сторону скучковавшихся поодаль китежцев. – Но вот то, что грядет вторая часть марлезонского балета, это я могу сказать точно.
– О! – Проследив за моим взглядом, Горский понимающе кивнул. С каждой минутой китежцы все больше и больше нервничали, так что сейчас это даже стало бросаться в глаза. Это притом, что разнос нашего директора они перенесли так, словно он их совершенно не касался. А вот сейчас все их спокойствие испарялось, словно влага в пустыне.
Собственно, как и предполагалось, не прошло и получаса, как дверь в кабинет директора отворилась, и на пороге появился подтянутый мужчина средних лет в форме офицера Военно-воздушного флота. В отличие от курсантов-китежцев, гость был не в парадном белоснежном мундире, а в повседневном черном кителе со знаками различия капитана второго ранга.
Бросив короткий взгляд на «своих» курсантов, офицер еле заметно дернул губой и, потеряв к китежцам всякий интерес, поздоровался с нашим директором. Тот ответил тем же, и между флотскими, бывшим и настоящим, завязалась вполне теплая беседа… под принесенный секретарем чай. Про нас, кажется, они забыли совершенно. Впрочем, ненадолго.
– Значит, это и есть те чижи, что устроили потасовку? Горский и Завидич, да? – осведомился офицер, отставив в сторону чашку с чаем, отвлекая нас с Михаилом от медитации на исходящую совершенно сумасшедшим ароматом горячую выпечку на подносе. Нормально позавтракать утром я не успел, да и было это давным-давно. А кушать-то хочется! Время уже далеко за полдень, скоро темнеть начнет!
– Да нет, Сергей Александрович, – покачал головой директор. – Это те самые «чижи», которых ваши подопечные попытались избить в стенах нашего заведения.
– Кхм. – Офицер оставил поправку без ответа. Задумчиво посмотрел на своих курсантов, потом снова на нас с Михаилом и вдруг усмехнулся: – А отчислять не хочется, да…
– Сор из избы… – поморщился директор. – Но что делать?
– Так, господа курсанты… и слушатели. Встать! – неожиданно рявкнул капитан, и нас от этого голоса аж подкинуло. Всех шестерых. – Смирно! Вольно…
Взгляд офицера остановился на нас, точнее на мне, и кавторанг поморщился. Ну да, понимаю. «Смирно-вольно» в исполнении одетого в штатское выглядит не ахти…
– Сергей Александрович? – Директор отвлек своего гостя от этого своеобразного «смотра».
– На выход, господа курсанты. Подождете за дверью, – бросил нам кавторанг и повернулся к директору.
Хотел бы я услышать, о чем они собираются говорить, но Мишка утянул меня за дверь, следом за промчавшимися лосями-китежцами.
– Ох, не нравится мне это, – протянул Михаил, поглядывая то на невозмутимого, занятого какими-то своими делами секретаря, то на закрытые двери кабинета.
– В чем проблема, Миш? – Я покосился на нервничающего приятеля.
– В странностях, – коротко ответил он, но, заметив мое недоумение, пояснил: – О чем они там могут договариваться? Зачем вообще было нас выгонять?
– Обсуждают, кто кого наказывать будет, – неожиданно ответил один из китежцев, аккуратно касаясь наливающегося багровым цветом синяка под глазом.
– Кхм… поясни? – Учитывая особенности нашего недавнего знакомства с китежцами, Михаил не стал расшаркиваться. Да и у неожиданного собеседника, кажется, не было никакого желания разводить церемонии.
– Да все просто, – поморщился китежец, отмахнувшись от предостерегающего жеста своего рыжего однокашника. – Университетское руководство договорилось с нашими адмиралами об учебном обмене. Нас четверых отправили сюда… аккурат перед сессией, «чтобы проверить уровень подготовки и получить больше материала для сравнения эффективности методов обучения». Ну а тут…
– А тут мы, – ухмыльнулся я, непроизвольно потерев бок, по которому мне прилетело во время драки как раз от нашего собеседника.
– Именно, – кивнул он. – Вот теперь наш куратор и разбирается с вашим директором, кто должен выбирать наказание для нас.
– Ну да, – понимающе сказал Михаил. – С одной стороны, вы пусть и курсанты, но военные и неподотчетны гражданским институтам, с другой же – сейчас вы находитесь на обучении в штурманском училище Ладожского университета и обязаны подчиняться его уставу. М-да уж… с нами будет проще. Отчислят – и все радости.
Хм, а Горский, кажется, впадает в депрессию. С этим нужно что-то делать.
– Сомневаюсь, – заметил все тот же китежец. – Это означало бы, что вас признали зачинщиками драки с четырьмя курсантами второго года обучения. Глупо звучит, не находите? А избежать подобного вывода можно, только отчислив и нас, но это не так-то просто.
– В силу все того же вашего двоякого положения, – закончил за него Михаил.
