фонаря, нервничал мой приятель, пожалуй, даже больше, чем я сам.
Здание Веди-клуба, как оказалось, находится в нескольких шагах от церкви, буквально через дорогу. На входе Михаил гордо продемонстрировал швейцару перстень и, бросив: «Он со мной», – вошел в наполненный светом и теплом вестибюль клуба. Ну а я прошел следом за ним, невольно поежившись от пристального изучающего взгляда «хранителя врат».
Как оказалось, у студентов и курсантов, входящих в клуб, здесь имеются свои залы… точнее, клубные комнаты, расположившиеся на первом этаже здания. Но если взрослые члены клуба имели туда свободный доступ, то студентам и курсантам вход на второй и третий этажи здания, где, собственно, и находились основные помещения клуба, был закрыт до совершеннолетия… или до выпуска. Но учитывая, что несовершеннолетние выпускники редкость необычайная… в общем, можно считать, что до семнадцати лет на верхних этажах нашему брату делать нечего.
Комната клуба, отведенная курсантам нашего училища, оказалась довольно небольшим обитым золотистыми обоями помещением, обставленным дубовой мебелью. Здесь нашлось место и окруженному двадцатью стульями с высокими прямыми спинками массивному круглому столу в центре зала, и нескольким книжным шкафам. В простенках между окнами сверкали отраженными бликами витрины с моделями дирижаблей разных лет, у стены напротив длинный буфет с огромным, потемневшим от времени зеркалом. А на противоположной от входа стене красовался герб – алый щит с серебряным штурвалом на нем и черной буквой «В» в левом верхнем углу.
Уютно, светло… и без пафоса. Зато «дирижабельной» тематики хоть отбавляй. От все тех же моделей «китов» в витринах до надраенных медных светильников, словно снятых с «Феникса». Про названия книг, тускло сверкающих золотистыми надписями, заполнивших полки шкафов, и вовсе можно промолчать.
– Мы первые, – констатировал очевидное Михаил, окинув взглядом пустую комнату, дверь в которую он открыл, просто приложив свой перстень к медной пластине с гербом клуба.
Впрочем, остальных участников собрания мы опередили совсем не намного. Я едва успел осмотреться и оценить обстановку, когда в комнату вошел уже знакомый мне глава училищного отделения клуба Гревский. А следом потянулись и другие… старшекурсники.
Внимательные оценивающие взгляды, короткое представление присутствующих, среди которых действительно не оказалось ни одного курсанта младше третьего курса… и тишина.
– Что ж, всем известно, для чего мы сегодня собрались, – наконец заговорил Гревский, дождавшись, пока участники собрания устроятся за столом. – Но прежде чем мы перейдем к основным вопросам собрания, предлагаю рассмотреть заявление нашего гостя, изъявившего желание присоединиться к Веди-клубу. Поручителями господина Завидича являются первокурсник Михаил Горский и мастер церемоний большого зала Иван Федорович Горский.
– Испытание?
Стоя чуть в стороне от стола, я не заметил, кто именно это спросил.
– Второе, – ответил Гревский и перевел взгляд на меня. – Кирилл Миронович, у вас были сутки на то, чтобы подготовиться к сегодняшнему заседанию. Я не буду долго говорить и расспрашивать вас, поскольку сло?ва, по крайней мере, одного из ваших поручителей нам вполне достаточно. Поэтому я просто повторю: удивите нас.
Удивить – это можно. Вчера я довольно долго перебирал варианты, но в конце концов остановился на самом простом.
Я подмигнул серьезно насупившемуся Михаилу, сидящему за столом, и, сделав пару шагов, выложил на наборную столешницу свой значок пилота.
– Это… ваше?
После нескольких минут молчания, во время которого значок пилота внимательно рассмотрели все присутствующие, я кивнул.
– Могу я узнать, за какие заслуги вы его получили? – осведомился сосед Гревского, кряжистый молодой человек лет двадцати на вид.
– Самостоятельная посадка шлюпа на площадку Высокой Фиоренцы, с отключенным приводом, – честно ответил я.
– Однако. А кто вам его вручил?
– Бонифацио Руджиери, капитан порта третьего сектора Высокой Фиоренцы.
– Неистовый Бонифатий? – переспросил меня все тот же «допрашивающий», переглянувшись с Гревским. – Бывший капитан первого ранга, командир линкора «Слава»?
– Честно говоря, первый раз слышу это прозвище, но человек, вручивший мне этот значок, действительно некогда состоял на русской службе в чине капитана первого ранга. К сожалению, я также не знаю, каким кораблем он командовал, – ответил я.
– Кхм… Кирилл… Миронович. Вы же понимаете, что мы обязательно проверим… легальность получения этого знака? – Я кивнул в ответ, и Гревский обратился к своему соседу: – Роман, клубный телеграф находится в техническом зале второго этажа. Прошу вас, запишите номер знака нашего гостя и запросите сведения о нем из реестра пилотов Китежского порта.
На установление «легальности» ушло чуть больше получаса, а вот на то, чтобы принять меня в клуб, не было потрачено и пяти минут. Никаких церемоний, никаких ритуалов. Пожали руку, внесли имя в клубную книгу – и готово. Класс. Жаль только, полгривны пришлось отдать за перстень. Хорошо еще, что Мишка заранее предупредил о его стоимости…
День встречи с директором начался с того же, что и предыдущие. Тренировка у мастера Фенга и очередной экзамен, результаты которого нам сообщат только после обеда. Михаил был недоволен, ворчал и ерзал даже в кофейне, где мы устроились, чтобы перекусить. Я еле успел поймать падающее со стола блюдце, которое младший Горский неловко смахнул, оборачиваясь на звук открывающейся двери.
