Естественно, у Виктора, как у любого нормального чукчи, имелись по всему полуострову родственники и знакомые, и знакомые родственников, и просто добрые приятели еще с довоенных времен. Как передовой работник, Пузо часто мотался по Чукотке на разные совещания да награждения – и всюду заводил новых друзей; и тетю Клаву из продуктового магазина в Эгвекиноте; и таинственную Машу из Анадыря, о которой упоминал редко и не при дамах; и, главное, Лену из бухты Провидения – эта, будучи женой заведующего портовыми складами, знала все на свете. Таким образом бригадир зверобоев всегда имел свежую информацию, где что почем и кому сколько дать, чтобы нам оставили, и кто поедет мимо, чтобы нам это забросили; ну и вообще, как говорится, держал руку на пульсе событий.
Лучше бы Пузо был чуток попроще.
История умалчивает, кто пустил слух первым, но мы-то знаем: когда на скалы бухты Провидения высадилась Армия Вторжения, пока еще маленькая, но в недалеком будущем великая, ужасная, непобедимая и легендарная, это именно Пузо сказал:
– Мужики, готовьтесь, у нас тут нарисовалась типичная армия вторжения, скоро будет весело.
– Ну слава богу, – сказали мужики, – а то мы устали волноваться, вон на Аляске какое движение, того и гляди влупят по нам, теперь авось поостерегутся.
За пару месяцев слух об Армии Вторжения облетел всю Чукотку, достиг берегов Аляски и триумфально двинулся вниз по карте на Вашингтон и Пентагон.
В Вашингтоне и Пентагоне не очень испугались, поскольку сами заварили эту кашу и какого-то ответа ждали. Что там, десантная армия? Не страшно. В конце концов, если русским хватит дури захватить Аляску, когда «Летающие Крепости» с атомными бомбами уже взлетят с северных аэродромов, – невелика потеря.
На что американская военщина никак не рассчитывала, так это на чукотскую смекалку.
Полевой стан племенного хозяйства располагался в живописной долине. Снег тут был словно веником расчищен, и все под снегом подъедено. Даже олени так не могут. На подходе к стану путника встречала грандиозная куча навоза, готового к транспортировке. Из кучи торчали вилы, рядом валялся титанических размеров скребок.
Неподалеку несли патрульную службу двое очень серьезных недорослей – едва годовалый мамонтенок и мальчик лет семи-восьми.
– Здравствуй, Василий Иванович! – приветствовал мальчика Пузо, тормозя упряжку. Мамонтенок сразу начал переглядываться с лайками, те весело махали хвостами. Любят собаки мамонтов, особенно маленьких.
– Здравствуйте… – отозвался мальчик, разглядывая гостя.
– А как зовут твоего динозавра, однако?
– Домкрат.
– Хорошее имя. Ну а я дядя Витя Пузо, ты меня не знаешь, а я тебя знаю, мы с тобой дальние родичи. Прибыл к отцу твоему по важному делу. Разрешаешь проехать на территорию питомника?
– Разрешаю, – мальчик важно кивнул.
– Ну спасибо.
На яранге шамана висели две таблички – простые фанерки, разрисованные химическим карандашом.
Верхняя табличка гласила: «АН СССР ОПХ РВЖ им. Обручева»
На нижней красовалось устрашающее: «СОВЕЩАНИЕ. НЕ ВХОДИТЬ»
Пузо усмехнулся, отряхивая торбаса. Нижняя табличка висела на ременной петле, ее можно было перевернуть, и бригадир знал, что там с другой стороны написано: «ШАМАН НЕ ПРИНИМАЕТ»
Пузо любил все знать.
Он просунул голову в ярангу и хотел спросить: «Разрешите?», когда из полога донеслось:
– Здравствуй, друг. Заходи.
В пологе было жарко натоплено, Пузо сразу разоблачился до пояса, как хозяин и его жена. Шаман пил чай, Виктору тоже подали кружку.
Отпив, сколько требовала вежливость, гость спросил:
– Значит, нашелся Обручев?
Шаман покачал головой.
– Это я сам написал. Просто для себя. Потому что так правильно.
Виктор кивнул. Насчет Обручева любой бы согласился с шаманом.
– Это мне кажется – или ты сейчас, попивая чаек, улучшаешь погоду?
Шаман рассмеялся.
Сильно за сорок, он все еще был в отменной форме. И хорош собой. Не зная, как выглядят чукчи, вы бы решили, что это самурай знатного рода.
– А что, не надо? Я по привычке. Я же больше ничего не умею.
– Лучше бы не надо. Мне нужна в ближайшие дни низкая облачность, чтобы пограничные самолеты не летали. Можно легкий туман. Хоть на недельку. Диверсионная такая погода.
– Диверсионная, – повторил шаман задумчиво.
– Прости меня! – вырвалось у Виктора.
