полукруглую стену и делили отсек хранилища на «коридорчики», среди которых немудрено было потеряться. Порой, чтобы найти нужную литературу, приходилось самой взбираться наверх по приставным лесенкам, потому что библиотечные работники блуждали тут примерно так же, как и студенты. Столы для занятий ютились тут же, между стеллажами, в тени, подсвеченные такими же стеклянными шарами, что и в жилых комнатах. Сегодня я засиделась допоздна, упорно перерисовывая из учебника одни и те же знаки, чтобы, наконец, их выучить. Стопка писчей бумаги рядом со мной уменьшалась по мере того, как я исписывала листок за листком, уже даже не ляпая чернилами. В итоге устала так, что глаз на глаз смотрел. Пришлось отложить самообучение хотя бы до утра. Собравшись, я поковыляла на выход.
И судьба решила отомстить мне за целых две недели относительно спокойной жизни.
— Ай! — Я больно ударилась о край стола, да еще и сумкой за угол зацепилась. Бедро намекнуло, что утром точно будет синяк, но мне было наплевать, я спешила.
— Стоять! — вокруг запястья обвились железные тиски, и меня дернуло назад со всей силы. Я взмахнула свободной рукой, однако падения не избежала. Врезалась во что- то плечом и замерла перепуганной мышкой. Кто это? Что это? Почему…
— Попалась. — Чужое дыхание обожгло мне щеку. Я стояла, тесно прижавшись к Джастину, а он наклонился к моему лицу, по-прежнему не выпуская из захвата запястье. — Давно стала такой смелой? Не слышала, что со мной не стоит портить отношения?
От его голоса, тихого и вкрадчивого, меня пробрала дрожь. И глаза, такие льдисто-голубые, что казались прозрачными осколками льда, буквально примораживали меня к месту. Он… он что, мне угрожает?
— А если нет? — природная вредность просто не оставила здравому смыслу шансов. Я дерзко задрала голову, глядя парню в лицо. Смотри, сволочь, я тебя не боюсь! — И вообще, пусти меня, больно же!
Джастин хмыкнул, сильнее сжимая мою руку:
— А если я сделаю так? — и он вывернул мне запястье так, что на глаза слезы навернулись. Я изогнулась, привстав на мысочки, чтобы спасти свои хрупкие косточки, и этот извращенец сцапал меня за талию, неприятно сокращая дистанцию между нами до минимума.
— Повторяю вопрос. Не слышала, что со мной не стоит портить отношения?
— С… слышала. — Я предпочла больше не нарываться, тем более что библиотека казалась очень темной и совсем пустой. Не лучшее место для ссор с талантливым магом. А мне еще тут как бы учиться и учиться, хочется в это верить. Да и правая рука мне еще не раз понадобится.
— Громче, — практически приказал он, хотя наши лица были так близко, что, подними я голову, наткнулась бы на его губы. Поэтому я вся сжалась и втянула шею.
— Я слышала.
— Отлично, быстро схватываешь. — Джастин чуть расслабил руку, и я смогла пошевелить ноющей кистью. Переступив с ноги на ногу, я пнула ботинком поваленные учебники. Кажется, их сшибла я, когда проносилась мимо. — Для дурнушки из далекой деревни, разумеется.
Я вскинулась. Когда речь заходила о моей вымышленной биографии, я не могла оставаться спокойной, так и боялась, что правда всплывет наружу. Джастин с наслаждением окинул дрожащую меня взглядом:
— Я происхожу из древнего знатного рода. Моя семья обладает широкими связями. — А то я не догадалась. — Я почти уверен, что у Рансу нет и никогда не было кузины, похожей на тебя.
Я дернулась, но снова угодила в цепкий захват. Что делать, если он знает правду? Если он кому-нибудь расскажет обо мне, о планах ребят, о пророчестве? Даже представить боюсь, на что способен этот красавчик с ледяными глазами. О сопротивлении и мысли не возникло — я оторопела, как кролик перед удавом. Я ни звука издать не могла, хотя тогда в столовой, никак в горячке, смела нападать на него.
— Это… это… — залепетала я, краснея. Что же мне придумать?!
— Ты подружка Лоуренса, и Рансу прикрывает извращения своего товарища? — презрительно хмыкнул Джастин. — Меня тошнит от вас обоих. Плебеи.
Я вытаращилась на него, не в силах возразить. Молила только про себя — отпусти, отпусти меня, пожалуйста! Почему мне так страшно?
— Это неправда, — пискнула я робко, и вдруг он ухватил меня рукой за подбородок, резко дернул вверх и поцеловал в губы. Это было почти больно. И очень унизительно. Я оттолкнулась от него обеими руками, благо парень так увлекся, что выпустил меня, и стрелой полетела к дверям, слыша за спиной издевательский хохот. Ненавижу!
Сама не знаю, чего я так сильно испугалась, но в ледяном взгляде Джастина отчетливо читалось не только презрение ко всем, кто был ниже по статусу, и осознание вседозволенности. Его рука, сжимающая мое запястье, походила на когтистую кошачью лапу, а я была всего лишь мышкой, с которой он желал вдоволь наиграться, прежде чем сожрать. А я-то посчитала его просто избалованным ребенком. Чертов мир!
Возле самой лестницы я с разбега врезалась в Лоуренса. Столкновение получилось таким сильным, что мы оба грохнулись на холодный гранит пола, сумка моя слетела с плеча, и конспекты, словно опавшие листья на ветру, взмыли в воздух и осыпали все вокруг.
— Эй, малышка, ты чего носишься по коридорам? — Лоу, как всегда, был весел. Раньше меня это забавляло, теперь вспыхнуло раздражение. Как можно быть таким безмятежным и спокойным, когда вокруг такое творится? Мне тут же захотелось испортить его вечно приподнятое настроение. — Что-то случилось? Ты какая-то потрепанная.
Он очень внимательно меня осмотрел и помог подняться на ноги. Я раздраженно сбросила его руку — после инцидента с Джастином любое прикосновение вызывало во мне бурю отвращения. Я начала зло собирать рассыпавшиеся листки, и Лоуренс, несколько удивленный (еще бы, его отвергли!), принялся мне помогать. Он сноровисто подхватывал с пола страничку за страничкой, потом остановился и хмыкнул:
— А ты очень старательная, Милана, — он назвал меня по имени, а не каким-то дурацким прозвищем, значит, собирается сказать что-то серьезное. — Но самообучением
